— Отдай.

Это было односложное приветствие Акиры, когда она подошла ко мне с протянутой рукой на станции Хакодате на следующее утро (если это можно так назвать). На ней была та же бейсбольная куртка, что и накануне; возможно, она было ее любимой. Через плечо у нее висел рюкзак, в котором, как я понял, было все необходимое для предстоящего путешествия.

Я посмотрел на ее ожидающую руку и наклонил голову на одну сторону. 

— Э-э... Прости, чем могу помочь?

— Мои часы, — сказала она. — Отдай их.

— Ах, да. — Я быстро достал часы из кармана пальто и протянул ей. — Вот, держи. Все еще целы. Правда, время немного сбилось...

Это потому, что вчера вечером мне пришлось снять их вместе с остальной одеждой, прежде чем прыгнуть в ванну. Я не мог позволить себе намочить их, тем более что они были не моими, так что это было необходимым злом. Выйдя из ванны, я перевел часы немного вперед, чтобы компенсировать это, но поскольку я не знал точно, сколько времени я принимал ванну, у меня не было возможности убедиться, что часы установлены на правильное время. Похоже, Акира осознала эту неизбежность: она просто приняла часы, не говоря ни слова, а затем потянулась в карман и достала вторые часы, которые протянула мне.

— Вот, - сказала она. — Ты можешь взять эти.

— А?! — Я остолбенел от изумления. Это были хорошие часы, с изящным, тонким дизайном. Определенно гораздо более ценные, чем те, что она одолжила мне на ночь. Я сразу же почувствовал опасность. Это была та самая девушка, которая заставила меня проделать с ней весь путь до Токио ради одной картошки фри. Я даже не хотел думать о том, чем могу быть ей обязан, если приму эти роскошные часы.

— Поторопись и возьми их уже.

— Ты уверена, что я могу их взять? На этот раз нет никакого подвоха?

— А? Что ты имеешь в виду?

— Ты не собираешься заставлять меня выполнять твои злые приказы или что-то в этом роде?

Акира обиженно надула щеки. 

— Конечно, нет, болван! Я что, похожа на суперзлодейку?! Не заставляй меня надирать тебе задницу.

— Ладно, ладно! Я виноват! Извини...

Я не хотел, чтобы мне надрали задницу, поэтому сразу же отступил. Даже я не мог поверить, насколько бесхребетным я иногда бываю. Я протянул руку и принял часы, стараясь при этом не задеть руку Акиры, а она издала самодовольное «хмф».

— Все в порядке, честно говоря, — сказала она. — Это всего лишь подарок моего глупого старшего брата, так что я не обижаюсь. Я бы тоже не отказалась просто разбить его и оставить осколки по всему столу, но решила, что пусть лучше они пригодятся тебе.

Судя по всему, у Акиры с братом были не самые лучшие отношения. Я не знал, как обстоят дела, но с радостью согласился на бесплатные часы, учитывая нашу нынешнюю ситуацию. Они наверняка пригодятся.

— О, точно, — сказал я. — Надо бы синхронизировать наши часы...

— Синхронизировать? — сказал Акира.

— Да. Твои, наверное, показывают другое время, чем мои...

Я знал, что часы, которые я у нее одолжил, отключились после вчерашнего купания, и предполагал, что она не установила время на тех, которые только что дала мне, чтобы они соответствовали ее смартфону - на котором, вероятно, тоже уже не было правильного времени, если только она не спала с ним в кармане или что-то в этом роде. Таким образом, нам придется выбрать произвольное время, на которое будут настроены наши часы. (К слову, мне пришлось ждать ее приезда на станции Хакодате около тридцати минут. Даже если учесть, что я пришел раньше, чтобы компенсировать отсутствие правильного времени, она чертовски опоздала.)

— Так, на что мы их поставим? — спросил Акира.

— Давай пока остановимся на 9:30.

— Хорошо.

Акира принялась настраивать свои часы, а я попытался сделать то же самое.

Так, думаю, нужно просто вытащить вот эту маленькую ручку, повернуть ее и... Ладно, круто. Вот так.

Установив время на 9:30 утра, я пристегнул часы к запястью. Похоже, отныне нам придется сделать синхронизацию часов ежедневным ритуалом, если только никто из нас не собирается купаться или снимать их по какой-либо причине. Это, конечно, было бы неприятно, но мы не могли позволить, чтобы расписание наших тел полностью нарушилось.

Тем не менее от ношения этих часов мое запястье уже начало странно чесаться. Я никогда не носил аксессуары именно по этой причине, но если они действительно начнут меня раздражать, я всегда смогу снять их и убрать в карман пальто.

И тут я заметил, что Акира смотрит на меня.

— Что такое? — спросил я.

— Ничего, — ответила она. — Я просто подумала, что эта штука выглядит на тебе очень глупо, вот и все.

— Что?

Я не знал, что она ожидает от меня услышать в ответ. Я же не выбирал его для себя - это она мне его подарила. Но мне они определенно не шли. Казалось, что часы слишком большие и вычурные для моего маленького запястья. Сквозь прорехи в волосах я взглянул на Акиру: в ее ушах сверкал пирсинг, а из расстегнутой рубашки выглядывало модное ожерелье. Она была одета во все квинтэссенциальные аксессуары для стиля, свойственного девочкам-подросткам, а я был совершенно небрит.

— Ладно, давай пошевеливаться, — сказала Акира и начала идти. Я последовал за ней, не говоря ни слова. Так началось наше путешествие в Токио.

***** 

Отъехав от станции Хакодате, мы двинулись на юг вдоль береговой линии. Нашим первым пунктом назначения был туннель Сэйкан, соединявший остров Хоккайдо с материком Хонсю. Чем дальше мы удалялись от станции, тем более разрозненными становились отели и высотки. Вскоре расстояние между отдельными зданиями тоже увеличилось. Я также не мог поверить, насколько большими по сравнению с Токио были парковки даже небольших предприятий. Это действительно подчеркивало огромность Хоккайдо. Честно говоря, все это место казалось мне каким-то пустынным - особенно после того, как я покинул городскую черту Хакодате, где количество огромных выбоин посреди дороги и ветхих, постоянно закрытых зданий увеличивалось в геометрической прогрессии. Я не был уверен, что временной заморозок как-то связан с легким ощущением заброшенности, которое витало над всем районом, но я, например, не возражал против того, что здесь было пустынно. Для меня это была безмятежность.

К этому моменту я уже привык жить в мире без звука. Когда на многие мили вокруг все стихло, я заметил, что мой внутренний голос стал намного разговорчивее. Это было даже как-то волнующе: даже такая жуткая тишина может показаться безопасной и комфортной, если к ней привыкнуть.

Кстати, о молчании...

Акира почти не произнесла ни слова за все это время. Когда мы только отправились в путь, она с радостью взяла на себя инициативу, но теперь просто шла позади меня с опущенными глазами, как обиженный ребенок. Я не был уверен, пытается ли она сохранить силы или просто не может придумать, о чем бы ей хотелось со мной поговорить, но это молчание было, по меньшей мере, некомфортным. Да и я сам был не самым лучшим собеседником, так что не видел никакой необходимости заставлять себя болтать, если никто из нас этого не хотел. Конечно, она все еще немного пугала меня, но это уже было гораздо более приятное путешествие, чем поездка в группе с одноклассниками.

Когда мы продолжили путь вдоль побережья, я поднял взгляд вверх. Голубое осеннее небо уже казалось нарисованным на массивном потолке: оно ничуть не изменилось с 11:14 утра предыдущего дня. Было такое ощущение, что мы попали на какую-то футуристическую трехмерную фотографию. Или, если использовать более близкую аналогию, как будто мы гуляли внутри версии Google Street View с очень высоким разрешением. Но, на мой взгляд, самым странным было полное отсутствие ветра или каких-либо воздушных потоков. Я был рад, что погода была хорошей, когда время остановилось. Представьте, если бы шел дождь и мы были вынуждены...

— Уф! Хватит уже! — крикнула Акира.

Я вздрогнул от неожиданного шума и тут же обернулся. 

— В чем дело?

— Здесь чертовски тихо! Мне кажется, что я сойду с ума!

— О-о-о... И это все?

Из всех возможных раздражителей...

— Граагх... Черт, моя голова меня убивает. Только дождусь, когда доберусь до того, кто затеял эту дурацкую заморозку времени... Я его за шею прихлопну, — ворчала она, а потом подняла на меня глаза и нахмурила брови. — Почему ты выглядишь таким невозмутимым, а?

— Даже не знаю, что тебе сказать... Честно говоря, отсутствие шума меня очень расслабляет...

Акира посмотрела на меня с недоверием в глазах. 

— Ладно, ты, наверное, какой-то ненормальный. Ни один нормальный человек не может чувствовать себя спокойно в такой ситуации. Или ты просто издеваешься надо мной, да?

— Н-нет, я совершенно серьезно.

— Уф... Отлично, значит, я одна страдаю? Так нечестно. Это просто ужасно.

Со своей стороны, я не мог не думать, что это немного несправедливо, что она вымещает свое разочарование на мне, но я оставил эту мысль при себе. Акира издала преувеличенный вздох и прошла мимо меня. Независимо от того, были ли ее жалобы обоснованными или нет, она действительно выглядела расстроенной. Почувствовав легкое беспокойство, я поспешил догнать ее.

— Так... С тобой все будет в порядке? — спросил я.

— Скажи что-нибудь, — потребовала она, не отрывая глаз от дороги. — Мне все равно о чем. Просто говори буквально о чем угодно. Здесь слишком тихо, и это меня тревожит.

— Хорошо…

Для такого парня, как я, это была большая просьба. О чем мы вообще могли говорить, если у нас так мало общего? Ах, да. Кстати, об этом...

— Послушай, — сказал я. — Как ты думаешь, мы можем быть... дальними родственниками или что-то в этом роде? Наверное, нет, да?

— А? — Акира вытаращилась. — О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Ну, я как раз думал об этом вчера, поскольку кажется, что мы с тобой единственные, кто не подвержен этому явлению... Ну, конечно, у нас должно быть что-то общее, верно? Хотя, может, и нет...

— Хм. Я понимаю, к чему ты клонишь… — Акира задумалась, зажав подбородок между большим и указательным пальцами. — Не думаю, что моя мама когда-нибудь упоминала о том, что у нас есть родственники в Токио.

— И я не думаю, что у нас есть родственники на Хоккайдо... Так что да, я не знаю.

А что еще может быть? У наших матерей были одинаковые девичьи фамилии? Мы родились в одно и то же время? Или в одном городе? Неужели обе наши семьи разъехались в раннем детстве? Казалось, я хватаюсь за соломинку. По крайней мере, я мог с относительной уверенностью сказать, что мы с Акирой не являемся кровными родственниками. Я протяжно хмыкнул, размышляя о том, какие еще связи у нас могут быть.

— Да, я имею в виду... наверное, в фильмах время от времени можно увидеть подобное, — сказал я. — Когда два главных героя оказываются тайными родственниками или что-то в этом роде. Но это довольно нереально.

— Ты большой фанат кино? — спросил Акира.

— А? О, я не знаю... Не сказал бы, что видел больше, чем обычный человек. Но мне они нравятся, по крайней мере... А тебе?

— Думаю, я тоже среднячок. Но я ненавижу фильмы ужасов.

— Да? Что, слишком страшно для тебя?

— Прости? Тебе лучше не называть меня курицей, парень. Я убью твою задницу.

Вот это да! Ну ладно! Я спросил только из искреннего любопытства; я не пытался на что-то намекнуть, так что угроза была совершенно неуместна.

— Нет, это потому, что мои родители заставили меня посмотреть фильм «Обитель зла», когда я была маленькой, и меня это сильно травмировало, — сказала она, пнув камешек у себя под ногами. — Так что теперь я не могу смотреть на ужасы. Буквально не могу. Хотя я и без всякой гадости понимаю, чем это привлекает. Зачем кому-то тратить свое драгоценное время на то, чтобы испугаться какого-то случайного монстра или еще чего-нибудь? Фанаты ужасов такие тупые.

— Ммм... Ну, я не знаю, — сказал я, обдумывая это. — Может, они пытаются преодолеть или хотя бы перебороть эти страхи с помощью воздействия.

— Что ты имеешь в виду? Как переписать их?

— Ну, как и в том фильме, который вас травмировал, действительно страшные и неприятные события обычно остаются в нашей памяти, верно? Иногда, когда с вами случается что-то очень плохое и вы хотите отвлечься от этого, лучший способ забыть об этих негативных эмоциях - пережить что-то другое, действительно страшное, или супердепрессивное, или оставляющее во рту очень неприятный привкус... В этом смысле даже фильмы, вызывающие негативные эмоции, могут стать идеальным лекарством, по крайней мере для некоторых людей.

В конце концов, самая лучшая форма эскапизма - погружение в мир захватывающей истории, будь то фильм ужасов, напугавший вас до полусмерти, или манга с удручающе плохим концом, или трагически прекрасный роман, навсегда оставивший глубокий след в вашем сердце, - что бы ни помогало заглушить боль. Если некоторым людям достаточно стереть одно неприятное воспоминание другим, то, возможно, они активно искали такие чувства, как страх или боль, в более безопасном царстве художественной литературы. Я предположил, что это что-то вроде странного чувства безопасности, которое некоторые люди якобы обретают благодаря самоповреждению.

— Это буквально бессмысленно, — сказала Акира, совершенно не обращая на меня внимания. — Зачем кому-то переписывать травму отрицательными эмоциями вместо положительных? Просто пойди посмотри какую-нибудь комедию или что-то в этом роде и отрывайся несколько часов, пока не забудешь, если уж тебе так хочется.

— Не уверен, что комедия подойдет всем.

— Тогда иди и смотри своего любимого ютубера или что-то в этом роде. Неважно.

— Ммммм… — Мне показалось, что она немного не поняла, но я не был уверен, как именно это объяснить.

— Когда я хочу забыть что-то негативное, я просто включаю плейлист со всеми своими любимыми песнями. Музыка гораздо надежнее, чем фильм, который ты никогда не видел. Она может полностью изменить твое настроение всего за несколько минут.

— Справедливо. Думаю, это тоже работает.

— А что насчет тебя? Есть любимые группы или что-то еще?

— Не особо, наверное.

— А как насчет жанров? Ты знаешь, что такое альт-рок?

— Э-э-э... Нет, извини. Я вообще не слушаю музыку...

— О. Ну тогда...

Это было самое разочарованное и осуждающее «Ну тогда», которое я когда-либо слышала. Мне становилось все очевиднее, насколько несовместимы наши характеры и ценности, и Акира, вероятно, думал точно так же. Наше путешествие только началось, а я уже мог сказать, что путь предстоит долгий.

Мы подошли к перекрестку. Несмотря на то что время остановилось, мы все равно рефлекторно перебегали улицу, когда на пешеходном переходе загорался красный сигнал. Когда мы проходили мимо близлежащего ресторана якинику, мой нос защекотал дразнящий аромат. Мы все еще могли чувствовать запахи во время заморозков, что, как ни странно, имело смысл, если рассматривать запахи как крошечные частицы, взвешенные в воздухе, которые мы втягиваем ноздрями. Однако такая логика не объясняла, как же все-таки работает свет.

Когда я посмотрел на солнце, оно было таким же ярким, как всегда. Но если время остановилось, то, конечно, фотоны тоже должны были замереть. Естественным выводом было бы, что мир должен быть окутан полной темнотой - так почему же на улице все еще светло? И дело было не только в солнце: лампочки и другие источники искусственного освещения по-прежнему светили как обычно. Неужели на вещи с волнообразными свойствами заморозка времени не повлияла?

— Что еще? — спросил Акира.

— А?

— Придумай уже другую тему. Мне все равно о чем - просто продолжай говорить. И не надо вдруг на меня набрасываться.

— Прости, я не хотел.

В любом случае, тонкая механика замораживания времени, вероятно, навсегда останется для меня непостижимой. Пока же мне лучше потратить свою душевную энергию на то, чтобы подшутить над Акирой и попытаться спасти ее настроение. По ее тону я понял, что она уже снова начинает раздражаться. Но главный вопрос был в другом: О чем мы вообще можем говорить? Конечно, что-то было, но чем больше я пытался найти темы, которые могли бы быть интересны нам обоим, тем больше понимал, что попытки наладить с ней отношения могут оказаться бесполезными. В конце концов я решил просто начать задавать ей любые случайные вопросы, которые приходили мне в голову, неважно, насколько банальные или обыденные.

— Э-э... Какая твоя любимая еда? — спросил я.

— Суши, — ответила она.

— Хорошо, тогда какой твой любимый вид суши?

— Морской еж.

— Что... Что тебе больше всего нравится в морском еже?

Акира уставилась на меня так, будто собиралась съесть меня живьем. 

— Не морочь мне голову, тупица! Что, черт возьми, это вообще значит?! Кто задает такие вопросы?! Как ты так плохо в этом разбираешься?! Я встречал учеников начальной школы с лучшими навыками общения, чем у тебя! Боже, какой же ты тупица!

Она сыпала оскорблениями достаточно громким голосом, чтобы у меня зазвенело в ушах.

— О-о-окей, окей! Прости меня, ладно?!

Я извинился. Никогда в жизни я не подвергалась такому необоснованному словесному нападению. Она даже назвала меня тупицей дважды на одном дыхании. Но я вовсе не пытался подшутить над ней; она сказала, что ей все равно, какую тему я предложу, но эта неопределенность только усложнила мне задачу придумать что-нибудь хоть сколько-нибудь приличное. Признаться, я был согласен с ней в том, что вопрос о морском еже был жалким.

Акира вздохнула, словно успокаиваясь, а затем посмотрела на меня холодными глазами. 

— У тебя не так уж много друзей, да, малыш?

— Уф...

— Наверное, над тобой часто издевались в детстве, да?

— Эммм...

Ее слова пронзили до глубины души. Она попала в точку.

— Не могу сказать, что я удивлена, — продолжила она. — Когда я впервые тебя увидела, то сразу уловила в тебе мрачные флюиды одиночки. Ты не похож на того, кто вписывается в школьную жизнь.

Последняя фраза пронзила меня, как нож в грудь. Я мог смириться с такими дешевыми оскорблениями, как «тупица» и «одиночка», но то, что я не принадлежу к тому месту, где должен находиться любой нормальный человек, было слишком близко к сердцу. Я перестал идти и просто смотрел прямо в землю. Акира сделала еще несколько шагов, прежде чем заметила меня и обернулась. Она сложила руки и наклонилась в одну сторону, не впечатлившись.

— Что, теперь будешь злиться?

— Нет. Я в порядке. Не волнуйся об этом.

— Видишь, опять ты за свое. Не мог бы ты прекратить эти «я очень расстроен из-за чего-то, но просто буду держать рот на замке»? Это действительно действует мне на нервы.

Я почувствовал, как кровь прилила к голове. Я сжал кулаки и поднял глаза. 

— Ну, если ты действительно хочешь знать... наверное, мне просто интересно, какого черта ты настояла на том, чтобы я поехал с тобой, если я так тебя раздражаю. Разве ты не могла с таким же успехом поехать в Токио одна?

Я полагал, что по тому, как я сбился на эту миниатюрную тираду, она поняла, как редко я на кого-то срываюсь. Но сейчас мне даже не нужно было зеркало, чтобы понять, что я уже изрядно покраснел. Акира же просто смотрела на меня тем же равнодушным взглядом, что и всегда.

— Что значит «почему»? Потому что с попутчиком всегда легче, да. И к тому же, — сказала она, отводя взгляд, — тебя интересуют только парни, верно?

— Пардон?

— Тот парень, которого ты вчера пыталась потрогать, был одним из других парней из твоей школы, верно? Я не осуждаю! Ты можешь любить кого угодно или что угодно. Наверное, я просто подумал, что если ты не интересуешься девушками, то, возможно, это сделает тебя безопасным человеком, с которым можно путешествовать, понимаешь?

Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы переварить сказанное Акирой. Под «тем парнем, которого я пыталась потрогать», я предположила, что она имела в виду Нагаи. И, похоже, она это увидела и сделала очень поспешный ложный вывод о моей сексуальной ориентации.

— Ты, наверное, шутишь… — сказал я, опустив плечи так низко, что лямки рюкзака чуть не соскользнули с них. Это было настолько нелепое утверждение, что я уже даже не мог злиться.

Акира смотрел на меня безучастно. 

— Подожди. Я ошибаюсь?

— Да. Меня не интересуют парни, если ты на это намекаешь.

Она была ошеломлена таким открытием. 

— Не может быть. Тогда... Тогда у нас ничего не получится!

Я не знал, что именно «не сработает» в результате этой незначительной поправки, но она сделала шаг назад и слегка присела. Это была та же самая оборонительная поза, которую она приняла, когда я впервые подошел к ней на станции. Видимо, тот простой факт, что я не гей, вновь сделал меня в ее глазах человеком, которого следует опасаться. Было довольно утомительно снова ощущать себя совершенно незнакомым человеком после того, как мы уже провели несколько часов в обществе друг друга. Но поскольку я сомневался, что иначе мы не сможем продвинуться дальше, я решил, что лучше просто признаться и немного рассказать о своем состоянии. Возможно, это поможет ей смириться с тем, что я не представляю угрозы, и хотя бы ослабить бдительность.

— О, э... Это не значит, что меня особенно интересуют женщины, просто для ясности. Видишь ли, правда в том...

И тут в моей голове промелькнуло ужасное воспоминание.

Все эти бесчисленные руки.

Издевательский смех.

Улыбка учителя.

Тот день на уроке физкультуры.

Боль в животе.

Крыша.

Это было бессвязное воспоминание, яростно нацарапанное черным карандашом, - воспоминание, которое всегда случайно прокрадывалось из какого-то темного уголка моего сознания и разъедало меня, как бы я ни старался его забыть. Те адские дни в младших классах начались с того, что я попытался открыто обсудить свое состояние с учителем.

Я сильно прикусил внутреннюю сторону щеки.

Нет, все было не так. Сейчас мы были не в школе, и Акира не был моим учителем или одноклассником. Я ничего не потеряю от того, что она узнает об этом. И даже если я не скажу ей, она все равно рано или поздно узнает об этом во время этой поездки.

— Я не выношу прикосновений других людей, — решительно заявил я. Акира озадаченно нахмурила брови. — И это не потому, что я гермофоб или что-то в этом роде. Это просто физический акт прикосновения к другому человеку. Я прекрасно могу прикасаться к насекомым и животным... А вот к другим людям буквально не могу. Так что да... Если тебя беспокоит физическое нападение или что-то в этом роде, то тебе не о чем беспокоиться.

Я немного вздохнул, прежде чем продолжить.

— И да, ты права, что я не вписываюсь в школу. Я никогда не мог сблизиться с кем-то еще из-за этого состояния... Ну, и мои «мрачные одиночные» вибрации тоже могут быть как-то связаны с этим, я думаю.

Я не удержался и добавил немного самоуничижения в конце. Но теперь, когда я высказался, я снова начал идти. Я все ей объяснил, и только от нее зависело, поверит ли она мне. Если она захочет отказаться от поездки или путешествовать отдельно от меня, это будет ее выбор, но с ней или без нее, я предпочел бы продолжать двигаться на юг, а не возвращаться в Хакодате без всякой причины.

Через несколько секунд я услышал сзади шаги. Акира быстрым бегом сократила расстояние между нами и пошла в ногу со мной. Она бросила быстрый взгляд в мою сторону, а затем снова посмотрела на дорогу впереди.

— Так какая твоя любимая еда? — спросила она.

— А?

— Что?! Я просто задаю тебе тот же вопрос, что и ты мне! Это нечестно, если я одна буду отвечать. Ты тоже должен рассказать мне о себе побольше.

— Конечно, хорошо.

Видимо, она решила пока продолжить наше совместное путешествие. Я почувствовал легкое облегчение, узнав, что она сочла меня достойным хотя бы благосклонности.

— Моя любимая еда, да… — размышлял я. — Наверное, карааге.

— Ничего себе, какой скучный и заурядный ответ...

— Это ты спросила... Наверное, я просто люблю жареную курицу, извини.

— То есть, я тоже, конечно... Но я в любой день предпочту дзанги простому старому карааге.

— Дзанги? Это, типа... жареная курица в стиле Хоккайдо?

— Что?! Ты никогда не слышал о таком?!

— Не-а, извини. То есть, я знаю Зангиева из «Уличного бойца», но...

— Что это за «Уличный боец»?

***** 

После этого мы еще некоторое время продолжали вести светскую беседу, пока шли вдоль побережья. Каждый раз, когда я уставал говорить и замолкал, Акира подстегивала меня, чтобы я придумал другую тему для разговора. Все повторялось снова и снова.

Мои наручные часы показывали восемь вечера. Естественно, раз время остановилось, небо над головой было еще светлым, как полдень, но я так устал, что мне было уже все равно. Ни Акира, ни я не произносили ни слова уже большую часть часа. Несмотря на то что мы несколько раз делали перерывы, мы шли практически весь день. У меня болели колени, и я чувствовал, как с каждым шагом на ступнях растут мозоли. Я уже давно подумывал о том, что нам стоит остановиться и немного поспать, но мы уже давно не видели никаких отелей или гостиниц. И вот мы остановились у маленького магазинчика, совершенно не зная, что делать.

— Так устала... Не думаю, что смогу сделать еще хоть шаг… — ныла Акира, растянувшись на скамейке у входа в магазин, пока я заглядывал внутрь.

Интерьер магазина был похож на старую добрую кондитерскую, которую я видел в сериалах вроде «Чиби Маруко-чан». За прилавком стояла морщинистая старушка, улыбчивая и непоколебимая, как будто ее там и закрепили. А в задней части витрины стояла пара старых аркадных автоматов, один вид которых пробуждал во мне детское чувство удивления. Если бы время не застыло, я бы даже нашел несколько минут, чтобы сыграть в одну-две игры.

Тем не менее я взял себе пол-литра воды и несколько блоков «Калори Мате», сложил общую сумму и оставил оплату возле кассы. Бутилированная вода была нам сейчас просто необходима, учитывая отсутствие водопровода.

Когда я вышел из магазина, передо мной открылся великолепный панорамный вид на Японское море, настолько близкий, что можно было бы уснуть под шум набегающих волн, если бы временной мороз не заморозил их прилив и отлив. Конечно, мы уже несколько часов ходили только по великолепным скалам и берегам, так что эффект от пейзажей для меня почти угас.

— Так что же нам теперь делать, а? — спросил Акира.

— В худшем случае, думаю, мы можем просто остановиться в одном из этих домов на ночь… — сказал я, усаживаясь на другой конец скамейки и запихивая в рюкзак воду и «Калори Мате».

Акира посмотрела на меня так, будто я предложил ограбление. Именно такой реакции я и ожидал; я не хотел опускаться до этого, разве что в самом крайнем случае. Даже если время остановится и не будет никакого риска, что нас поймают или задержат, я чувствовал почти инстинктивное отвращение к ночлегу в доме случайного незнакомца. Технически у нас была возможность просто переночевать на улице, но без настоящей кровати наши тела с трудом выдержали бы этот долгий и трудный поход. К тому же мы находились рядом с океаном, так что было слишком прохладно спать на улице без одеяла или чего-то еще, чтобы не простудиться.

— Да, не знаю, что делать… — сказал я. — Я так понимаю, ты не слишком хорошо знакома с этой местностью?

— Нет, черт возьми, — сказала Акира. — Может, проезжала через него во время путешествия раз или два, когда был маленькой... Не думай, что я знаю все о Хоккайдо только потому, что живу здесь, малыш.

— Ну да, извини...

Я откинулся на спинку скамейки и посмотрел на побережье. Из-за небольшого холма показалось несколько домов. Возможно, если мы проедем еще немного, то сможем найти место для ночлега - даже если это не будет гостиница или другое жилье. Черт, да я бы и в общественной бане переночевал. В то же время мысль о том, что я пройду весь этот путь и ничего не найду, была настолько демотивирующей, что все мое тело словно налилось свинцом. Так я и сидел, не в силах подняться со спинки кресла, пока вдруг не заметил телефонный столб, торчащий из наклонной дороги, ведущей в глубь острова. На нем висел небольшой дорожный указатель.

Следующий поворот налево: 100 метров до...

— О, — пробормотал я.

— Что?

— Кажется, я нашел место, где мы можем остановиться...

— Правда?! Где?!

— В начальной школе. — неуверенно ответил я на ее вспыхнувший энтузиазм.

Это было маленькое компактное двухэтажное здание, которое меньше походило на учебное заведение, а больше на общественный центр. Мы не могли заглянуть в здание со стороны главных ворот, но это был будний день, так что, предположительно, занятия уже шли.

— Ты уверен, что хочешь провести здесь ночь? — нерешительно спросила Акира.

— В смысле, не знаю. Подумал, что в медпункте, по крайней мере, будет несколько свободных коек...

Теперь, когда перед нами действительно стояла школа, казалось, что мы оба начали сомневаться в этой идее. Само собой разумеется, что школы должны быть местами обучения, а не ночлежками, так что это было несколько более унизительно, чем просто остановиться в гостинице без разрешения. Акира состроила противоречивую гримасу и застонала, но все же вышла на школьный двор.

— Ну, мы проделали весь этот путь, — сказала она. — Теперь нет смысла поворачивать назад.

— Да, это правда, — ответил я, следуя за ней через главные ворота.

Мы вошли через главный вход, и нас сразу же встретили ряды шкафов, заставленных обувью. В коридоре никого не было видно, но сегодня здесь явно присутствовали студенты.

Мы сняли обувь и вышли в коридор, позаимствовав крытые тапочки взрослого размера, которые школа выделила для посетителей. Кабинет медсестры, скорее всего, находился где-то на втором этаже - здание школы было не очень большим, так что я полагал, что мы найдем его в кратчайшие сроки.

— Блин, кажется, мы сейчас нарушаем все правила, — прошептала Акира, хотя в ее голосе слышался намек на озорное веселье.

Пройдя немного по коридору, мы быстро заметили табличку с надписью «медкабинет». Акира шла впереди, поэтому она взяла инициативу в свои руки и медленно со скрипом открыла дверь. Не то чтобы возникли какие-то проблемы, даже если бы она подняла шум, но я мог понять ее опасения. Пройдя за ней в комнату, я вздохнул с облегчением, обнаружив, что в ней больше никого нет. В дальнем конце комнаты стояли две кровати - обе были незаняты. Акира уронила рюкзак на пол и тут же упала лицом на одну из них.

— Уф-ф-ф... Я так готова отрубиться… — простонала она, безвольно раскинув конечности и зарывшись лицом в подушку. Она так и осталась лежать лицом вниз в этой позе, как будто у нее только что сели батарейки.

Я взял из рюкзака бутылку с водой, полотенце и зубную щетку и вышел в коридор. По пути в туалет я прошел мимо класса с надписью «Класс 2-1». Заглянув в окно, я увидел около двадцати маленьких детей, послушно сидящих за партами и слушающих, судя по всему, урок математики. Я быстро отвел взгляд и снова посмотрел вперед.

У меня было не так много приятных воспоминаний о том времени, когда я учился в начальной школе, да и вообще о школе, если уж на то пошло. Для такого человека, как я, не терпящего прикосновений, ходить в школу было все равно что попасть в зону боевых действий. Там было столпотворение, опасно, и мне негде было спрятаться. Сейчас, когда я перешла в старшую школу, ситуация немного улучшилась, но я все равно чувствовала себя задушенной, когда находилась в классе.

Я подошел к туалету для мальчиков. Набрав немного воды из бутылки, я умыл лицо и почистил зубы. Мне очень хотелось принять ванну, но сегодня придется смириться с этим.

Вернувшись в кабинет медсестры, я обнаружил, что Акира сидит на краю своей кровати и смотрит в окно. Заглянув через ее плечо, я увидел группу детей в футболках с короткими рукавами, которые играли в футбол на поле снаружи. Даже если они были замерзшими, по языку их тела можно было понять, что все они неравнодушны к происходящему.

— Похоже на урок физкультуры, наверное? — сказал я, садясь на свою кровать и слыша, как пружины скрипят под моим весом. Акира скинула тапочки и повернулась ко мне лицом, усевшись скрестив ноги.

— Что значит «похоже»? Что еще это может быть, кроме урока физкультуры?

— Ну, да. Но на них нет спортивной формы.

— Спортивная... форма? — повторила она про себя, пережевывая слова, словно они были заимствованы из какого-то иностранного языка. Затем ее глаза внезапно загорелись, и она испустила томительный вздох осознания. — О, да. У нас на Хоккайдо такого нет.

— Подожди, ты шутишь. Серьезно?

— Да, серьезно. Какого черта я должна врать о чем-то подобном? Они просто разрешают нам носить все, что мы хотим.

Хм. Я этого не знал. Это был небольшой культурный шок.

— Да, и еще нам не выдают красные кожаные рюкзаки, — добавила она.

— Черт, правда?

— Ну, в начальной школе тебе могут его дать, но не в старших классах. Здесь холоднее, поэтому зимой нам приходится кутаться, и у нас не такой размах движений в плечах и тому подобное. Поэтому, когда мы переходим в четвертый, пятый и шестой классы и немного подрастаем, нам обычно приходится носить что-то более свободное, например, обычный рюкзак или ранец.

— Черт, это круто. Выглядит довольно прогрессивно, на самом деле.

— Ха. Как будто. Они просто не хотят давать нам ничего бесплатно, вот и все. Здесь, на Хоккайдо, у нас нет ни гроша за душой, при том, что все здесь одуряюще большое. Хотя, наверное, это зависит от того, где именно ты живешь.

Хакодате не показался мне очень уж сельским, но, судя по всему, Акира считала его слишком маленьким и лишенным современных удобств на свой вкус. Я немного позавидовал этому ощущению.

— О да, а вы действительно катаетесь на лыжах на уроках физкультуры? — спросила я.

— Нет, это обычное заблуждение, — ответила она. — Может быть, в Саппоро или Асахикаве, но точно не в моей школе.

— Хм. Интересно...

— О, но мы обычно устраиваем каток во дворе школы, как только становится достаточно холодно.

— Подожди, серьезно?!

— Чувак, на тебя легко произвести впечатление, да? — Акира покачала головой.

— А как именно вы делаете каток?

— У нас есть грузовики с поливальными машинами, которые разбрызгивают воду на землю. Даем ей пару часов, чтобы застыть, потом промываем, повторяем несколько раз, и бум. Донельзя.

— Вау... Для меня это безумие. Даже не могу представить, как кататься на коньках в школе... Не то чтобы я когда-нибудь катался.

Мне было довольно сложно представить себе это. В те времена, когда я учился в начальной школе, даже крошечного кусочка снега было достаточно, чтобы все сошли с ума.

— Подожди, это правда? — сказала Акира. — Люди не катаются на коньках в Токио?

— Да нет, я уверен, что каждый человек хотя бы раз или два ходил. Это только я еще не пробовал...

Тут же я понял, что, возможно, мне не следовало этого говорить, и пожалел об этом. Было немного неловко признаваться в том, насколько я некультурный и непросвещенный человек. Но Акира, похоже, не обратила на это внимания.

— Черт, это отстой, — сказала она. — В смысле, какой смысл в зиме, если ты даже не можешь кататься на коньках? Просто быть холодным и несчастным?

— Это действительно так важно? — спросил я.

— Ну, ты можешь просто попробовать, когда представится возможность. Ничего страшного. — Она выпустила большой старый зевок. — Блин, я хочу спать... Думаю, мне пора ложиться.

Я взглянул на часы. Было девять вечера - по моим меркам, рановато для сна, но мы сегодня так много гуляли, что я устал и был готов ко сну не меньше, чем она. Акира встала, взялась за занавеску, разделяющую наши кровати, и сузила на меня глаза.

— Не подглядывать, иначе я отлуплю тебя по заднице, — сказала она.

— Я и не собирался… — ответил я, и она задернула занавеску.

Я снял наручные часы и сунул их в карман брюк, чтобы они продолжали показывать время, пока я сплю. Я повесил пальто на каркас кровати и опустился на нее. Как только я лег, меня охватила внезапная волна сонливости и усталости из глубины души. Только за сегодня мы прошли более тридцати километров, а мои ноги, казалось, готовы были подкоситься. Кости и мышцы болели. Может быть, мне стоит попробовать облегчить рюкзак завтра?

Верхний свет был немного ярковат, но не настолько, чтобы помешать мне заснуть, и мне было лень вставать, чтобы выключить его. К тому же, не похоже, что если оставить их включенными, то это приведет к большим расходам на электроэнергию в школе... Да и вообще, можно ли их выключить прямо сейчас, если предположить, что я все же щелкнул выключателем?

Мда. Сейчас мне было все равно...

Я уставился на неровную, угловатую спину мужчины, который сидел на табурете и писал картину. Его плечи были покрыты перхотью. С каждым взмахом кисти по холсту я видел, как она, словно снег, стекает на пол, а мышцы его спины сдвигаются и напрягаются, чтобы найти идеальный изгиб. Я сидел здесь уже около двух часов, просто прижав колени к груди и наблюдая за тем, как он рисует.

С того места, где я сидел на полу позади него, картина выглядела не более чем мазками синего цвета, размазанными по холсту. Однако при ближайшем рассмотрении можно было заметить, что в ней есть некий умышленный градиент, некая закономерность. Его цветовое решение было таким тонким и нежным, что я почувствовал странное успокоение, глядя на фон, который он медленно создавал для своего произведения.

Он отложил кисть и достал из кармана мобильный телефон. Это был флип-телефон - или «тупой телефон» - из нескольких технологических поколений назад. Раскрыв его и некоторое время глядя на экран, он сунул его обратно в карман и повернулся ко мне лицом. Его лицо было изрезано стрессом и морщинами, которые плохо подходят человеку его возраста. Его щеки были исхудавшими, а под глазами залегли темные круги.

Это был мой дядя Курехико.

— Они сказали, что будут здесь, чтобы забрать тебя через час или около того, — сказал он мне. — Разве это не здорово? Наконец-то ты сможешь вернуться домой.

Это была квартира моего дяди - небольшая двухкомнатная квартира в токийском районе Адачи. Вся комната была до потолка заполнена испарениями масляной краски. Кто-то, возможно, сморщил бы нос от сильного химического запаха, но мне он всегда нравился.

— Я не хочу идти домой, — сказал я.

Дядя Курехико неодобрительно скривился. 

— Вот-вот. Не будь таким. Сколько тебе лет?

— Десять...

— Значит, ты уже на полпути к взрослой жизни. А взрослые не ноют и не ведут себя как маленькие избалованные дети.

— Но я все еще ребенок. По закону я несовершеннолетний.

— Правда, сейчас? Потому что ни один ребенок, которого я когда-либо встречал, не попытался бы поймать меня на такой хитрой формальности.

— Ладно, теперь ты вообще перестал понимать, — сказал я со вздохом, а затем зарыл лицо между коленями. — Они все равно будут кричать на меня, когда я вернусь домой.

— Тогда, может быть, тебе не стоило прибегать сюда в одиночку. Тебе повезло, что я оказался дома... Как ты вообще сюда попала? Я знаю, что ты не можешь ездить на поезде.

— Я не знаю...

— Ты не знаешь? Ну, думаю, это неважно.

Дядя прервал разговор и вернулся к рисованию.

Время шло спокойно и тихо. В конце концов солнце начало садиться, и его лучи хлынули в западное окно, окрашивая комнату в оттенки медового золота. Вдруг я услышал звук шагов, торопливо поднимающихся по лестнице и выходящих на улицу, - это житель соседней квартиры отпирал дверь и входил внутрь. Я предположил, что они возвращаются с работы: было уже шесть часов. Для таких детей, как я, уже пора идти домой. Я поднял голову и снова посмотрел на дядю.

— Значит, ты действительно считаешь, что я должен просто пойти домой?

— Почему ты не хочешь быть там - вот главный вопрос.

— Ну, мои мама и папа сейчас ссорятся из-за меня...

— Да уж. Полагаю, некоторые люди действительно не созданы для родительства.

— Ты ведь младший брат моей мамы, верно? Разве ты не можешь что-то с этим сделать?

— Боюсь, что нет, мой мальчик. Эта женщина меня презирает.

— Тогда, возможно, они помирятся, если я останусь здесь навсегда.

— С чего ты взял? Полагаю, это только усугубит ситуацию.

Казалось, что в этот момент он просто отмахивается от всего, что я пытаюсь сказать. И теперь, когда я потерял единственного союзника, я чувствовал полное уныние по отношению ко всему и вся.

— Я больше не хочу никуда идти, — сказала я. — Ненавижу сидеть дома, ненавижу ходить в школу... Почему мне кажется, что на меня все время так давят?

Дядя Курехико аккуратно отложил кисть и снова повернулся ко мне. На его изможденном лице появилось выражение, которое я не был уверен, назвать ли жалостью или забавой.

— Ты ничем не отличаешься от меня, Каято, — сказал он, опускаясь со стула и становясь на колени на уровне моих глаз. — И поскольку мы с тобой похожи, я прекрасно понимаю, через что ты проходишь. Давление? Нет. Ты просто боишься, мой мальчик. Не своих родителей, не школы, а чего-то гораздо большего.

— Чего-то... большего?

— Да, именно так. Ибо ты видишь...

В дверь позвонили. И не прошло и минуты, как я услышал звук поворачивающейся ручки на двери в квартиру.

— Полагаю, на сегодня придется оставить все как есть, — прошептал дядя Курехико, когда дверь со скрипом открылась. Я повернулся и увидел, как сквозь щель показалась стройная бледная рука. Но даже после того, как дверь полностью открылась, я мог видеть только эту руку.

Потому что рука - это все, что было.

Рука протянулась в мою сторону, становясь все длиннее и длиннее, и она скользила по воздуху ко мне, как змея из слоновой кости. Я застыл в испуге, не в силах пошевелиться, когда змея нацелилась на меня и крепко вцепилась в запястье, глубоко вонзая зубы, чтобы доставить яд.

Я издал приглушенный, беззвучный вопль, подскочив в постели. В панике я посмотрел на свое поврежденное запястье, но увидел, что оно в полном порядке.

Ну конечно же. В конце концов, это был всего лишь сон.

И все же за то время, что мне понадобилось, чтобы вздохнуть с облегчением, я испустила еще один испуганный вздох - на этот раз вполне слышимый. У моей кровати стоял человек в черном костюме. Я медленно поднял взгляд и увидел, что это Акира, которая смотрит на меня с широко раскрытыми от удивления глазами.

— Черт, — сказала она. — Ты действительно не шутил насчет этой штуки, да?

Я прижал руку к своему бешено колотящемуся сердцу через одежду. Мне очень хотелось, чтобы она перестала меня так удивлять. И что она имела в виду под «этими вещами»? И почему она нависла над моей кроватью, если уж на то пошло? Тем более что именно она позаботилась о том, чтобы задернуть занавеску между нами. Мой погруженный в сон мозг плавал в бесконечном море вопросительных знаков.

— Ч-что ты там делаешь? — спросил я.

— Просто хотела кое-что быстро проверить, — ответил Акира.

— Что проверить?

Я наклонил голову в недоверчивом замешательстве, а Акира защитно притянула правую руку к груди. Рукав слегка закатался, обнажив тонкое бледное запястье. На долю секунды я вспомнил свой сон. Не было никаких сомнений - рука, протянувшаяся, чтобы схватить меня в дверном проеме, и рука Акиры были одним и тем же. Только не говори мне... Лучше бы она этого не делала.

— Ты что, прикасалась ко мне, пока я спал?

— Ну, я просто подумал, что если ты все это выдумал, понимаешь?

Моя кровь похолодела, а сознание начало уплывать, но мне как-то удалось удержать себя в руках. Только теперь мою грудь наполняла смесь кипящей ярости и разочарования. Я был совершенно отвратителен Акире за то, что она поступила так после того, как я внятно объяснил ей свое состояние. Я встал с кровати и посмотрел ей прямо в глаза.

— Если ты еще раз так сделаешь, поездка закончится, — сказал я самым твердым тоном, на какой только был способен. — Я не собираюсь больше путешествовать с тобой, если ты не можешь уважать мои границы.

— Ладно, ладно! — сказала Акира, выглядя искренне потрясенным этой нехарактерной для меня решительностью. — Не нужно делать из мухи слона, черт возьми!

— Что бы ты почувствовал, если бы кто-то начал... ну, не знаю... лапать тебя во сне или что-то в этом роде, а?

— Лапать?! — Акира в отвращении обхватила себя руками.

— Вот насколько это важно для меня. Я совершенно серьезен. Если ты не можешь пообещать мне, что больше не будешь этого делать, я просто вернусь без тебя.

— Куда вернешься, а?

— Это не...

Должен признать, это заставило меня задуматься. Куда бы я вообще мог вернуться? В Токио? Или в Хакодате? Я не был уверен. Я просто произнес эти слова в порыве чувств и не успел их обдумать. Но теперь она заставляла меня сомневаться.

— Послушай, это неважно, — сказал я. — Дело в том, что мне нужно, чтобы ты слушала, когда я говорю тебе не делать чего-то!

— Да, я уже поняла! Я больше не буду этого делать, так что успокойся, чёрт…

Акира вышла в коридор, явно чувствуя себя слишком неуютно, чтобы находиться рядом со мной.

Меня внезапно охватило чувство острой ненависти к себе, и я плюхнулся на кровать. Насколько же я был жалок, семнадцатилетний парень, чтобы потерять самообладание и взорваться на девушку моего возраста только потому, что она на полсекунды прикоснулась ко мне? Я хотел бы умереть. Тем более что, поставив себя на место Акиры, я мог полностью понять ее опасения. Я бы, наверное, тоже не поверил, когда сказал, что у меня фобия на прикосновения и прикосновения других людей. А если бы я просто соврал, чтобы заставить ее ослабить бдительность, и она почувствовала бы себя в опасности, то, наверное, не смогла бы спокойно спать по ночам рядом со мной.

Ну, по крайней мере, Акира казалась довольно твердолобой и толстокожей (к лучшему или худшему), так что, возможно, мне не стоило так сильно беспокоиться об этом. Я почувствовал, как начинает болеть голова; было слишком рано для таких мыслей. Я решил повременить с самоанализом и собрал свои туалетные принадлежности, чтобы пойти умыться в ванную.

Как только я вышел в коридор, мои глаза тут же заслезились от солнечного света, льющегося через окно в коридоре. Блин, сколько же сейчас времени...? Ах, да. Сейчас 11:14, да. Полагаю, главный вопрос заключался в том, как долго я спал.

Я потянулся в карман и достал наручные часы. Часовая стрелка указывала прямо на шесть часов, что означало, что я проспал почти девять часов. Ноги и плечи еще немного болели после вчерашнего, но усталость в основном прошла. Кровать в медпункте оказалась удобнее, чем в гостинице накануне вечером, хотите верьте, хотите нет.

Какой странный ностальгический сон, подумал я про себя. Я подумал, что, возможно, ночевка в начальной школе как-то связана с тем, почему мой мозг решил заставить меня снова увидеть себя в этом возрасте. Но что дядя Курехико пытался сказать мне в конце? М-да. Думаю, я никогда не узнаю.

***** 

После этого мы с Акирой вместе позавтракали в кабинете медсестры. Я ел «Калори Мате», купленный накануне в маленьком магазинчике, а Акира - что-то вроде сладкого хлеба, который я не знал, как она достала, и не был уверен, что хочу знать. Мы ели вместе в тишине. Затем, наевшись до отвала, мы покинули начальную школу. Спустившись с холма, мы снова вышли на длинное прибрежное шоссе, по которому проделали весь путь из Хакодате.

Акира вытянула спину и вяло смотрела на берег. 

— Блин, как же мне надоела эта дурацкая дорога...

— Может, попробуем поехать по другой?

— Подожди, а они есть?

Я достал карту южного Хоккайдо, которую сложил во внутренний карман пальто, и раскрыл ее. Акира переместилась ко мне, чтобы посмотреть на нее вместе со мной, хотя я заметил, что она остановилась, не подходя ко мне слишком близко. Она просто встала на цыпочки и выгнула шею, чтобы заглянуть туда с расстояния в несколько шагов.

— Ну, мы сейчас находимся на старом шоссе Мацумаэ… — сказал я. — О, но, похоже, есть еще одна дорога дальше вглубь страны, если мы захотим пройтись по ней.

— Да, но это был бы огромный объезд, не так ли? — сказал Акира. — К тому же, она идет через горы. Нас заживо съедят жуки.

— Нет, не съедят. Они все будут заморожены.

— Может, ты не будешь так дотошен к каждой мелочи?

И вот тут-то она и встряла, прямо в точку. К этому моменту я уже настолько привык к тому, что она меня отчитывает, что меня это уже почти не пугало. Я молча ждал ответа.

— Ладно, хорошо, — наконец смирилась Акира. — Думаю, мы можем просто придерживаться этой дороги.

— Похоже, еще через двадцать километров будет город чуть побольше, — заметил я.

— Уф... Почему все должно быть так далеко? Проклятый Хоккайдо... Он чертовски большой.

Высказав эту пустую претензию к родному острову, Акира отправилась дальше по дороге. Я сложил свою карту, сунул ее обратно в карман и последовал за ней.

— Ах да, вчера меня осенило… — вяло произнесла Акира, шагая рядом.

— Да? И что же?

— Как, черт возьми, мы собираемся стирать?

— Ну да... Думаю, нам придется стирать вещи вручную, как бы это ни было раздражающе.

— Ну, да, но мы же не можем даже высушить одежду после стирки, верно?

— А? Почему нет?

— Ты вообще был внимателен последние пару дней, малыш? Мы можем сколько угодно вешать их сушиться, но на самом деле они никогда не высохнут.

Прошло около трех секунд, прежде чем до меня дошло, о чем она говорит.

— О-о-о, черт! Ты права! Что же нам тогда делать?

— Да, я как раз об этом и говорила, гений.

Это была та же проблема, с которой я столкнулся с чашкой рамена, но в обратном порядке. Из-за эффекта замораживания времени наша одежда оставалась влажной после стирки, независимо от того, как долго мы вывешивали ее сушиться. Это было довольно затруднительно.

— Ну, мы не можем воспользоваться сушильной машиной... Или феном, если уж на то пошло… — сказал я. — О, эй! Я знаю! А что, если мы просто купим одну из этих палок для белья или что-то вроде того и повесим на нее одежду, а потом будем держать ее рукой или использовать как трость, чтобы сушить вещи на ходу?

Конечно, нельзя было знать, сработает ли этот метод, пока мы его не попробуем, но это было довольно хорошее предложение для того, что я придумал на ходу, если уж я сам так говорю.

— Ни за что, — сказала Акира. — Я не хочу ходить с выставленными напоказ трусиками.

Что ж. Вот тебе и идея.

— Ладно, справедливо... Хммм, давай посмотрим...

Я могу понять, что мне не очень удобно ходить в нижнем белье, висящем на шесте. Тем не менее, я не был уверен, что у нас есть другие варианты. Я еще немного поразмыслил над этим, но в конце концов Акира оставила надежду.

— Все в порядке, — сказала она. — Нам же все равно не придется ее стирать.

— А разве это не слишком негигиенично?

— Не будь дураком, тупица. Я же не говорю, что мы будем носить одну и ту же одежду вечно. Мы могли бы просто менять ее по ходу дела.

— Что, ты имеешь в виду, например... периодически менять несколько разных нарядов? Не думаю, что от этого они станут менее грязными, хотя...

— Нет, идиот. Я говорю, что мы можем просто менять их на новые.

— О. То есть ты предлагаешь просто покупать новую одежду каждый раз, когда она пачкается?

— Что-то вроде этого, да.

Хм, интересно. Я вроде бы видел в этом логику, но мне потребовалось всего три секунды, чтобы увидеть критический изъян в ее плане.

— Если бы у нас было бесконечное количество денег, возможно, это бы сработало, — сказал я. — Но одежда стоит дорого, так что средства быстро закончатся... Черт, мой кошелек уже выглядит довольно пустым.

— Да, но я имею в виду... мы всегда можем просто помочь себе, если ты понимаешь, о чем я.

— Помочь себе? Ни за что! Мы не можем так поступить. Ты хочешь сказать, что мы должны просто выбросить наши старые вещи после одного ношения, или что? То есть, я могу понять, что мы будем воровать еду, если придется, ведь нам это буквально необходимо, чтобы выжить, но мы будем просто откровенными мародерами, если начнем грабить универмаги...

— Ну, и какова же твоя светлая идея? Потому что я не собираюсь носить одну и ту же грязную одежду всю дорогу, просто к твоему сведению.

— Ммммм...

Это была довольно сложная головоломка, если честно. Но даже если бы нам пришлось прибегнуть к тому, что предлагала Акира, я, по крайней мере, хотел бы повременить, пока у нас не останется другого выбора. Точнее, мы должны были повременить. Может, мы и попали в какой-то сверхъестественный феномен, но мы все равно должны были вести себя как цивилизованные люди, иначе мы были бы не лучше преступников. Но моральный компас Акиры в этом отношении, похоже, был несколько недостаточен, так что придумать что-то пришлось мне.

Я изо всех сил ломал голову, пока вдруг мне не пришла в голову идея.

— Может, мы просто побрызгаем на них «Фебрезе» или еще чем-нибудь?

— Ты правда думаешь, что это сработает?

— Может быть, немного?

Акира посмотрела на меня так, словно я был самым большим идиотом на свете. Но это было нормально - у нас еще было время. И я был уверен, что успею что-нибудь придумать до того, как от нас начнет вонять.

***** 

Мы с Акирой продолжали обмениваться встречными предложениями, пока шли на юг, всецело посвятив себя решению проблемы с бельем. Спустя почти полдня, в течение которых мы постоянно отклонялись от темы, мы наконец пришли к решению, которое показалось нам относительно перспективным. Точнее, это было не столько решение, сколько то, что Акира пошла на уступки и согласилась не заниматься воровством.

Суть заключалась в следующем: Мы снимали грязную одежду и частично стирали ее, уделяя внимание только самым грязным и вонючим местам, например шее и подмышкам. Затем мы решительно не сушили ее и просто надевали обратно, пока эти места были еще влажными. Вот и все. Вот и весь план. Поскольку одежда на наших телах находилась достаточно близко, чтобы не подвергаться воздействию замораживания времени, она высыхала естественным образом по мере того, как мы шли. А если сырость будет слишком неприятна, можно будет просунуть мочалку между мокрыми участками и кожей или надеть еще один слой.

При этом мы не могли просто «частично» постирать нижнее белье таким же образом, поэтому я предложил просто завернуть его в мочалку после полного замачивания, а затем повесить на тело, но так, чтобы оно оставалось в пределах нашей ауры. Я полагал, что если это будет место, которое не будет торчать или мешать - например, болтаться на краях рюкзаков или в петле ремня на спине брюк, - то проблем не возникнет... но, видимо, я был одинок в этом вопросе.

— Что? Не может быть… — сказала Акира, с совершенно убитым видом отвергая это предложение. И раз уж мы не смогли прийти к согласию по поводу нижнего белья, я решил, что пусть она сама решает этот вопрос, как ей вздумается. Это было не мое дело.

Как раз когда мы наконец закончили обсуждать вопрос с бельем, мы наткнулись на скромную по размерам традиционную японскую гостиницу. Утешительный вид символа горячего источника на внешней стене заставил мое сердце забиться. И даже лучше: Прямо по улице виднелась вывеска полноценного круглосуточного магазина.

— О, черт возьми! Вот это я понимаю! — сказала Акира, ее глаза засияли, и я кивнул в знак согласия. Сегодня мы прошли не так много, как вчера, но все равно это был неплохой поход. Я был более чем готов к тому, чтобы закончить вечер.

Войдя в здание, я сразу же заметила висящие занавески, обозначающие купальню. На первый взгляд, это место больше напоминало традиционную баню, чем гостиницу в стиле рёкан. Судя по всему, комнаты для гостей находились на втором этаже. Во всем здании практически никого не было, что вполне логично, учитывая, что в будний день была только середина утра.

Мы с Акирой оставили свои вещи в комнате отдыха на втором этаже, быстро достали туалетные принадлежности, которые хотели взять с собой в ванну, а затем направились через занавески, обозначающие наши соответствующие гендерные зоны для купания. Можно сказать, что мы оба были очень рады принять первую настоящую ванну за два дня.

Понежившись в горячих источниках около часа, я вернулся в комнату отдыха, и Акира вскоре последовала за мной. На ней был тот же черный свитер, который она надевала в постель, когда мы оставались в начальной школе вчера вечером. Очевидно, это была ее обычная пижама.

— Как же плохо, что мы даже феном не можем воспользоваться… — угрюмо проворчала она, зачесывая назад мокрую челку. Ее открытый лоб был гладким и раскрасневшимся от жары.

— Я знаю. Очень жаль, — сказала я. — Просто нужно дать высохнуть естественным путем.

— Да, я понимаю, спасибо.

Акира потянулась вниз, чтобы поднять с пола свой рюкзак, но затем застыла на месте, глядя в сторону стойки регистрации в сгорбленной позе. Проследив за ее взглядом, я увидел холодильник со стеклом со всех сторон. Акира подошла к нему и достала стеклянную бутылку с кофейным молоком, как будто она здесь хозяйка. Она подняла бутылку и прижала ее к щеке.

— Ааа, чувак, — сказала она в восторге. — Приятное ощущение. Приятно и хладно...

— Это региональный термин? — спросил я.

— А? Что это за региональный термин?

— Хладно.

— О, да... А в Канто так не говорят? Это просто означает «холодный», то есть холодный на ощупь. Но какое тебе, черт возьми, до этого дело? Не придирайся к моему выбору слов, неудачник.

— И-извините...

Я не пытался подколоть ее или что-то в этом роде, но не мог удержаться от того, чтобы не извиниться. Мне было бы немного неприятно, если бы она чувствовала себя странно или стеснялась, когда я указывал ей на то, что она просто использует обычное слово из ее местного диалекта Хоккайдо.

Акира открыла крышку своего бокала и принялась энергично пить. Я видел, как с каждым глотком ее горло поднимается и опускается, а по вискам стекают бисеринки пота. Я не мог не восхититься ее бесстыдным отсутствием сдержанности. Наконец она оторвала ободок бутылки от губ, громко и удовлетворенно выдохнув.

— А-а-а... Вот это да!

— Подожди, — сказал я, внезапно вспомнив. — Надеюсь, ты собираешься за это заплатить?

— Как насчет того, чтобы заплатить за это, если тебе так важно?

— Ой, да ладно... Только не это...

У меня начало складываться впечатление, что эта девушка считала меня не более чем прославленным банкоматом, а разум - дополнительным бонусом. На самом деле, именно я оплачивал большинство ее покупок (в основном потому, что знал, что в противном случае она их просто украдет). Возможно, я был слишком мягок с ней.

— Что? Ты ведь можешь позволить себе иногда побаловать меня, не так ли? — сказала Акира. — Черт, почему бы тебе не купить что-нибудь выпить, раз уж ты об этом заговорил?

— Нет, тебе нужно прекратить эти импульсивные покупки, — сказал я. — У нас и так мало средств, так что мы должны быть как можно более экономными...

— Ух, ты, со своей дурацкой моралью... Мы же не собираемся рано или поздно разоряться, так что ты можешь немного побаловать себя. Кроме того, твоему мозгу нужен сахар, чтобы нормально функционировать, знаешь ли.

С этими словами Акира сделала еще один большой глоток кофе с молоком. Надо признать, выглядело оно сейчас чертовски вкусно, что делало ее доводы гораздо более убедительными. Холодная бутылка кофе с молоком сразу после горячей ванны звучала просто чудесно.

И тут мой здравый смысл уступил искушению.

Я встал и положил на стойку администратора точную сумму за оба наших напитка, а затем взял из холодильника еще одну бутылку кофе с молоком. Охлажденная бутылка быстро остудила мою покрасневшую ладонь. Я открыл крышку и сделал глоток сливочного содержимого. Я чувствовал, как сладкая жидкость каскадом проникает в горло и медленно охлаждает мое теплое тело изнутри. Черт... Это даже лучше, чем я ожидал. Этот маленький напиток успокаивал мои уставшие кости не хуже, чем купание в горячих источниках.

— Вот видишь, теперь ты рад, что послушался моего совета, да? — сказала Акира с триумфальной ухмылкой на лице. От ее высокомерия у меня внутри все зудело и ворчало, но я все равно сделал еще один глоток кофе с молоком.

***** 

Шел третий день нашего путешествия. Да, технически это был тот же день и то же время, что и в момент нашего отъезда, но с тех пор мы дважды спали, так что я счел справедливым назвать этот день третьим.

Мы продолжали двигаться на юг по шоссе, постепенно приближаясь к нашей первой точке: туннелю Сэйкан. Примерно через два часа после того, как мы покинули гостиницу, дорога, которая до этого все время шла вдоль побережья, начала сворачивать вглубь страны. Чем дальше мы удалялись от океана, тем прямее становился наш маршрут. Мы ехали через поля и фермы по старой проселочной дороге. Моя карта, а также случайные дорожные знаки помогали нам убедиться, что мы на правильном пути.

Как только мы поднялись на холмы, стало пасмурно, и температура значительно снизилась. Конечно, не то чтобы погода изменилась в лучшую сторону - просто мы перешли из солнечной зоны в пасмурную.

— Так какой длины туннель Сэйкан? — спросил я, пока мы шли. спросил я, пока мы шли. Поскольку к этому моменту я уже знал, как сильно Акира ненавидит абсолютную тишину, я уже взял за привычку озвучивать все случайные мысли, приходящие в голову по ходу нашего путешествия.

— Что, значит, ты не знаешь? — спросила Акира.

— Нет. То есть я знаю, что это самый длинный туннель в Японии... и что по нему нельзя ездить на машинах, если я правильно помню?

— Нет, черт возьми. Он предназначен только для скоростных поездов. Ты хочешь сказать, что ходишь в школу в Токио и даже не знаешь об этом?

— Не думаю, что мое проживание в Токио имеет к этому какое-то отношение...

Я понял, что у Акиры были довольно идеалистические представления о Токио как об идеальной, высококлассной утопии. Казалось, она верила, что буквально все, кто там живет, грязно богаты и учатся в дорогих частных школах с высокой репутацией. И что-то подсказывало мне, что даже если я объясню ей, что у нас есть бедные люди и в сельской местности, она просто пожмет плечами и сделает вид, будто я пытаюсь ее обмануть. Я не знал, может, ее просто приучили к такому мнению телевидение и социальные сети, или что.

— Ты знаешь, насколько длинный туннель, Игума? — спросил я.

— Конечно, знаю, — ответила она. — Любой, кто живет здесь, знает.

— Ладно, не уверен, что верю в это.

Она точно меня обманывала. 

— Да, он около двадцати километров в длину, плюс-минус.

— Плюс-минус? — сказал я. — Похоже, ты и сама толком не знаешь.

— Я имею в виду, чего ты ожидал? Нас же не учат этому в школе.

Тогда какого черта ты пытаешься обвинить меня в том, что я этого не знаю?

Если честно, судя по карте, расстояние между островами было около двадцати километров. Может быть, чуть больше, если соответствующие входы находились чуть дальше вглубь острова.

— О, привет. Посмотри-ка, — сказала Акира, указывая на дорогу. Впереди виднелся дорожный указатель. Прищурив глаза, я разобрал на нем слова СЮДА: ТУННЕЛЬ СЭЙКАН, СЕВЕРНЫЙ ВЫХОД.

— Подожди, уже? — сказал я в недоумении.

Я был почти уверен, что он находится гораздо дальше по побережью. Акира тоже выглядела удивленной. Мы решили следовать указателю и, немного пройдя по тропинке, подошли к небольшой деревянной смотровой башне. Поднявшись по лестнице, мы увидели панорамный вид на железнодорожные пути, уходящие прямо в большой туннель, расположенный дальше. Судя по всему, это был северный выход из туннеля Сэйкан.

— Черт... Так вот оно что, да? — полусердито пробормотала Акира.

Мы спустились обратно тем же путем, что и пришли, а затем продолжили идти по дороге в направлении туннеля. Пока мы шли молча, у меня появилось неприятное ощущение в животе. Если вход действительно оказался намного ближе, чем мы ожидали, то сам туннель, вероятно, оказался намного длиннее, чем мы думали. Акира тоже вела себя нехарактерно тихо, и я предположил, что она, вероятно, думает о том же. Ведь от общей длины туннеля зависело, насколько мы будем готовы.

Мы договорились сделать небольшой крюк и заехать на ближайшую придорожную станцию. Там мы воспользовались бы возможностью воспользоваться туалетом и, надеюсь, запаслись бы провизией. Когда мы приехали и вошли в просторное одноэтажное здание, нас встретила большая витрина со свежими продуктами местного производства. В магазине также продавались разнообразные закуски, готовые блюда и напитки.

Пока Акира в периферийном зрении пробиралась к отделу сладостей, я направился в отдел напитков, чтобы запастись бутылками с водой. По пути я заметил стеллаж с брошюрами и туристическими буклетами. Я заметил одну из них с надписью Тоннель Сэйкан на лицевой стороне, и это заинтересовало меня настолько, что я подошел и взял ее. Я пролистал его до первой страницы, на которой было полно основной информации и мелочей о самом туннеле. Судя по всему, он даже был своего рода туристическим аттракционом для жителей этих мест.

— Подожди, а?!

Я задохнулся, когда мой взгляд упал на одну конкретную точку данных.

Акира поспешила ко мне, удивленный моей реакцией. 

— Эй, в чем дело?

— Думаю, тебе стоит взглянуть на это.

Она взяла другую копию той же брошюры, которую я держал в руках, и быстро пролистала ее. Я смотрел и ждал, когда ее глаза станут широко раскрытыми от шока.

— О, не может быть! — наконец сказала она. — Впереди есть еще горячие источники!

— Нет, читай правую страницу.

— Что, все эти скучные вещи?

Она закатила глаза и снова опустила взгляд на брошюру, но не сразу поняла, к чему я клоню.

— Подожди, — сказала она. — На самом деле длина туннеля составляет пятьдесят три километра?

Да, это была истинная длина туннеля: 53,8 километра, если быть точным. В два раза длиннее, чем мы предполагали. Я мог только предположить, что первоначальная оценка Акиры в двадцать километров была основана исключительно на подводном расстоянии между двумя островами, что было основной ошибкой и для меня. Но на самом деле входы в туннель как со стороны Хоккайдо, так и со стороны Хонсю находились довольно далеко вглубь острова.

— Черт, это очень много... Сколько времени нам понадобится, чтобы пройти такое расстояние? — спросил Акира.

— Ну, позавчера нам удалось пройти около тридцати километров, так что... около двух дней, наверное?

— Ты шутишь?

Акира практически дрожала от страха. Я не мог ее винить - мысль о том, чтобы идти два полных дня по темному туннелю, была довольно пугающей. Даже если бы это было технически осуществимо, потребовалось бы много сил и стойкости. Акира теперь совсем замолчала. Я заметил, что в ее выражении появилась нотка страдания.

— Ты хочешь просто отменить все это? — спросил я. Нам ведь не нужно было ехать в Токио или еще куда-то; мы всегда могли просто остаться здесь, на Хоккайдо.

— Ни за что, — тут же ответила она. — Мы уже зашли так далеко, так что теперь мы не можем повернуть назад. Мы просто должны выстоять.

— Ладно, а что мы будем делать с туалетом? Не думаю, что по пути будет где сходить в туалет...

— Мы просто будем сдерживаться.

— Думаю, это будет довольно сложно для целых двух дней...

Акира снова замолчала и уставилась в землю. Может, у нее и не было конкретного плана, но я мог сказать, что она уже все решила и твердо намерена это сделать. Судя по тому, что я уже знал о ее характере, у меня не сложилось впечатления, что, решившись на что-то, она не повернет назад.

Я немного поразмыслил, затем сложил брошюру и сунул ее в карман пальто. 

— На дороге, которую мы проезжали около часа назад, был хозяйственный магазин. Давайте сначала вернемся туда, чтобы вооружиться перед поездкой. Уверен, там продаются аварийные комплекты, переносные туалеты и все такое... Да, и еще нам наверняка понадобятся фонарики.

Акира снова подняла голову, чтобы посмотреть на меня, и твердо кивнула в знак согласия. Она явно была более привязана к идее поездки в Токио, чем я, но я хотел хотя бы поддержать ее, если это было возможно. Возможно, она просто использовала меня для достижения собственных целей, но, честно говоря? Было приятно хоть раз почувствовать себя нужным кому-то.

***** 

К тому времени, когда мы закончили все приготовления к предстоящему путешествию, мы оба были довольно сонными и измотанными, поэтому решили остаться на ночь в хозяйственном магазине. К счастью, в нем была секция для кемпинга с полностью собранными палатками. Надо признать, это был довольно уникальный опыт ночлега, но он был настолько неудобным, что я почти не сомкнул глаз.

Выйдя из хозяйственного магазина, мы направились обратно к туннелю Сэйкан по извилистой долинной дороге. Затем мы остановились под большой эстакадой. Это была линия надземного поезда-пули, который должен был привести нас прямо в туннель, поэтому мы пошли по эстакаде и стали искать способ подняться на нее. Пройдя еще несколько минут, мы обнаружили строительные леса, предназначенные для ремонтников и свисающие прямо с края эстакады. Нам повезло - с нее можно было подняться прямо на рельсы. Мы быстро перепрыгнули через ограждение «Не входить» и поднялись по лестнице, ведущей на эстакаду. На самом верху была металлическая лестница, но, взобравшись по ней, мы наконец-то попали на эстакаду.

— Черт. Похоже, мы наконец-то добрались, да? — пробормотал я про себя.

Мне казалось, что я стою на шатком мосту над мутной водой, хотя на самом деле это была прочная эстакада над твердой землей. Если бы время сейчас текло нормально, и железнодорожники заметили бы нас за этим занятием, мы бы точно не отделались одной лишь пощечиной. Нас могли бы даже арестовать. В то же время это был опыт, который мы никогда бы не получили, если бы не заморозка времени, так что это было странное противоречивое, но захватывающее ощущение.

— Эй, похоже, здесь совсем не трудно ходить, — сказала Акира, слегка притоптывая ногой по земле. Эстакада была вымощена бетоном, а через нее проходили два железнодорожных полотна - достаточно для одного поезда в каждую сторону. На обоих путях было по три рельса; согласно брошюре, это было сделано для того, чтобы вместить как грузовые вагоны, так и поезда-пули, поскольку у каждого из них разный пролет колес.

Я посмотрел на рельсы и увидел зияющую пасть туннеля Сэйкан. Мы с Акирой достали из рюкзаков фонарики. Их мы нашли в хозяйственном магазине, где останавливались накануне.

Акира глубоко вздохнула, как бы успокаивая свои нервы.

— Хорошо, — сказала она. — Давай сделаем это.

***** 

В самом туннеле было абсолютно темно.

Мы пробирались вперед, я шел впереди. Не было никакого освещения, кроме того, что давали наши фонарики. Расстояние между рельсами было довольно узким, поэтому нам приходилось идти осторожно, чтобы случайно не споткнуться о большие болты в креплениях, удерживающих их на месте. В туннеле было не намного холоднее, чем на улице, хотя воздух был немного более влажным. Атмосфера туннеля ощущалась почти так же, как я и ожидал. Когда я посветил вверх, то увидел крошечные сверкающие предметы, расположенные равномерно по всей окружности туннеля, как глаза животных. Это были маленькие круглые отражатели, установленные вдоль стен.

— Как ты думаешь, сколько мы прошли? — спросила Акира. Ее голос был тихим, но удивительно громким в туннеле, хотя эхо от него длилось всего секунду, прежде чем внезапно прерваться. Я предположил, что это связано с эффектом замораживания времени.

— Наверное, не больше километра, если честно.

— Подожди, серьезно? Уф, я уже так хочу убраться отсюда...

Несмотря на ее жалобы, Акира продолжала идти, видимо, прекрасно понимая, что единственным выходом для нас сейчас было продолжать идти вперед.

— Неужели у тебя нет ничего интересного, о чем можно было бы поговорить? — потребовала она уже в пятый раз с начала нашего путешествия.

— Нет, извини. Я уже исчерпал все свои интересные мелочи...

— Врешь. Ничего из этого не было интересным.

— Для меня было. Но каждому свое, я думаю.

— А как биоэкология цикад может быть хоть сколько-нибудь интересной, а?

— Я имею в виду, что это просто заставляет задуматься о загадках жизни, понимаете...? Например, о том, что насекомые почти ближе к машинам, чем к организмам, и все такое.

— Уххх... Как один человек может быть таким скучным? Я не хочу слушать о жуках. Просто расскажи мне буквально все, что ты еще не сказал, мне все равно что.

— Хммм... Что-то, что я тебе еще не сказал, да?

Признаться, кое-что пришло на ум, но это не было особенно «веселой» темой. Тем не менее, я решил, что это лучше, чем ничего, так что я мог бы и затронуть эту тему.

— Ну, в той брошюре я прочитал одну интересную информацию об этом туннеле, — сказал я. — Судя по всему, в те времена, когда его только строили, условия труда рабочих были крайне тяжелыми.

— Да?

— Да. Это было в 70-е годы, так что, очевидно, у них не было доступа к тем технологиям, которые мы имеем сегодня. Было много несчастных случаев - пещеры, утечки воды и даже ложные детонации взрывчатки и тому подобное. И вдобавок к тому, что это и так было опасное занятие, с рабочими обращались ужасно. Как с рабами, говорили многие из выживших.

Акира молча слушала, пока я продолжал.

— Самое главное - это то, что условия работы были просто ужасными практически для всех аспектов проекта, который длился более десяти лет. Было даже время, когда рабочие должны были жить на работе 24 часа в сутки 7 дней в неделю, и их загоняли в эти маленькие дешевые временные хижины в то время, когда они не работали. Это было похоже на обычную процедуру прокладки тоннелей в то время, которая обычно проводилась в более гористых районах, в глуши. Вероятно, там было много нелегального лечения, просто в силу того, что это была маленькая удаленная рабочая община, оторванная от остального общества.

Я понял, что Акира уже втянулась. Для человека, которому так легко наскучить, было очень важно, что до этого момента она не проронила ни слова.

— На самом деле все было настолько жестоко, что многие люди работали до изнеможения. И если вы думаете, что им оказывали медицинскую помощь, то вы ошибаетесь - их просто заставляли вернуться к работе под угрозой насилия... А если они умирали на работе, то их хоронили прямо на месте. По-видимому, некоторых даже замуровывали в стенах этого самого туннеля.

— Эй, — сказал Акира.

Вот дерьмо. В ее голосе звучал яд, и я понял, что она злится, даже не оборачиваясь, чтобы посмотреть на нее. Может, я ошибся с выбором темы.

— Д-да, в чем дело? — спросил я.

— Я знаю, что сказала «буквально все», но я не искала таких отстойных страшных историй из мусорного ведра, понятно?

— Понял. Виноват...

— Еще раз так сделаешь, и я побью тебя этим фонариком.

Ее голос слегка дрожал. В нем была какая-то искренность, скрытая за ее обычным разочарованием. Похоже, эта история действительно несколько расстроила Акиру. Мне вдруг стало не по себе.

— Извини, — сказал я, и на этом разговор заглох.

Прошло некоторое время, прежде чем Акира нерешительно заговорила снова.

— Итак, эй... То, что ты говорил о мертвых телах в стенах... Ты ведь все это просто выдумал, да?

— А? О, э... Да, это так.

На самом деле это была правда, но я понимал, что сейчас не время откровенничать об этом. Я не мог сказать, купилась ли Акира на мой ответ или нет, но в любом случае, после этого она надолго замолчала. Если подумать, она ведь говорила, что ненавидит фильмы ужасов, не так ли? Может быть, она действительно легко пугается, несмотря на то, что раньше категорически отрицала это.

Некоторое время мы оба молчали. Здесь, в туннеле, даже малейшие звуки отчетливо отдавались в ушах, и я слышал, как дыхание Акиры становится все более неровным. Может, она все-таки сильно испугалась? От этого мне стало еще хуже, чем было.

— Эй, у меня есть идея, — сказал я.

— Да, и какая же?

— Не хочешь ли ты поиграть... ну, не знаю, в слова или что-то в этом роде?

Я знал, что это не самый лучший способ искупить свою необдуманность, но это был единственный способ, который я мог придумать, чтобы помочь Акире отвлечься от мыслей.

— Слова? Мы что, в детском саду? — невесело сказала Акира.

Если честно, она была права - это была простая игра, в которой нужно было придумывать слова, начинающиеся на последнюю букву слова, которое произносил другой человек. Не думаю, что среди детей нашего возраста найдется много тех, кто предложил бы ее в качестве законного способа убить время, просто потому, что у них закончились другие темы для разговора. Теперь я чувствовал себя немного неловко.

— То есть, я думаю, я не против, — сказал Акира.

— Подожди, правда? — сказал я. Я не ожидал такого ответа - не то чтобы я жаловался, если это означало, что мне не придется ломать голову, чтобы придумать другую тему для разговора.

— Не стоит так удивляться. Ты что, на самом деле не хотел или что-то в этом роде? Тогда не совсем понятно, почему ты это предложил.

— Нет, нет, хочу. Ладно, тогда я начну с буквы «Л». Лапша.

— Альманах.

— Химик.

— Конюх .

— Хирург.

— Горох.

— Э... Хоспис?

— Смех.

— Что, опять Х...? Э-э... Э-э... Хлам!

— Монах.

— Ладно, мы можем договориться не использовать слова, которые заканчиваются на X?

***** 

Прошло около пяти часов.

— Монохром.

— Мольберт.

— Турбулентность.

— Тыква.

— Антропоморфизм.

И мы все еще играли в слова.

Не то чтобы мы играли в нее все это время, заметьте. Мы делали перерывы на светские беседы или на случайные касательные, но когда заканчивались темы для разговора, мы неизменно возвращались к игре в цепочку слов. Это был уже четвертый матч. Честно говоря, я уже устал от него после первых десяти минут, но это было необходимым злом для сохранения нашего рассудка.

Признаться, я недооценил, насколько тревожно идти в полной темноте в течение столь длительного периода времени. Без какого-либо отвлекающего фактора тишина и жуть способны свести с ума любого человека. Даже для такого парня, как я, который обычно не приемлет многие повседневные раздражители внешнего мира, это было чересчур, поэтому я предположил, что беспокойство Акиры должно было зашкаливать.

Мы были измотаны и физически. Просто обычная ходьба отнимала гораздо больше сил, чем обычно, из-за ограниченной видимости, которая заставляла нас следить за шагом и приспосабливаться к неровной поверхности гораздо тщательнее. К тому же от такой неловкой походки у меня на ступнях образовалось несколько новых неприятных мозолей.

— Медведь, - сказал я.

— Дорога, - сказал Акира.

— Ананас.

— Сумрак.

Тишина.

Видимо, ей действительно пришлось хорошенько подумать. Но как только я подумал, что, возможно, поставил ее в тупик, я услышал легкое фырканье. А потом задушенное икание.

Акира всхлипывала. Я был настолько сбит с толку этим, что чуть не споткнулся и не упал. Мысль о том, что такая наглая и крутая девчонка, как она, может потерять самообладание в такой ситуации, была для меня почти немыслимой. Или мне просто послышалось? Я напряг слух и прислушался - но нет, это определенно были слезы. Похоже, она дошла до предела.

Что же мне делать? Позвать ее? Предложить сделать перерыв? Или просто сделать вид, что ничего не заметил? Я ничего не знал о том, как утешать людей в таких ситуациях. И все же я внутренне пытался найти хоть что-то, что могло бы помочь.

— Да, не так уж много слов, которые начинаются на «б», не так ли? И мне кажется, что большинство очевидных слов мы уже сказали, — сказал я, просто чтобы заполнить тишину. — Посмотрим... Что еще есть? К... К... К... Катидид, может быть? Знаешь, что это такое? Это разновидность сверчков. Обычно маскируются под листья... Название происходит от их трехпульсовой песни. Ка-ти-дид. Что еще? Э-э... Они ночные, полигамные... О, подожди. Простите, это точно. Ты ведь не особо интересуешься насекомыми, верно?

Это не вызвало у Акиры никакого ответа. Я все больше терялся в догадках, что делать. Мой мозг так напряженно работал над решением, что я забыл о своем физическом истощении.

И тут я увидел свет в конце туннеля - и не в метафорическом смысле. Разумеется, я понимал, что мы еще не могли добраться до выхода. Но впереди был какой-то источник света, который не был ни нашим фонариком, ни естественным светом снаружи. Это могло означать только одно.

— Это станция на морском дне? — тихо сказала Акира.

Это были мои мысли. О существовании станции я узнал только вчера, прочитав о ней в брошюре, но я был почти уверен, что это так и должно быть.

Мы ускорили шаг и вскоре оказались на небольшом участке тоннеля, освещенном тусклым искусственным светом. Он выглядел как обычная станция метро - хотя поначалу мне было трудно разглядеть его слишком хорошо, поскольку мои глаза впервые за несколько часов приспособились к свету.

На самом деле станций на морском дне было две: одна со стороны Хоккайдо, другая со стороны Аомори - каждая располагалась прямо на границе с морем, более чем в ста метрах под дном океана. Согласно брошюре, в течение долгого времени некоторые поезда даже останавливались у них.

— Ладно, давай остановимся здесь и передохнем, — сказал я, надеясь, что пребывание в темноте поможет Акире немного успокоиться.

Мы взобрались на узкую платформу, затем прошли немного в боковой туннель и уселись на землю. Я вытянул ноги и, когда у меня наконец появилось свободное время, помассировал ноющие бедра. К счастью, мои глаза уже привыкли к свету.

Я бросил быстрый взгляд на Акиру, чтобы оценить ее выражение лица, но не смог, так как она сидела, поджав ноги к груди и уткнувшись лицом в колени. Она не шевелилась и не произнесла ни слова с тех пор, как мы пришли сюда. По крайней мере, она больше не всхлипывала, но я все еще мог слышать, как она время от времени тихонько сопит. В общем, мне было очень жаль ее. Я посмотрел на часы. Было уже за полдень.

— Наверное, самое время пообедать… — размышлял я вслух, надеясь, что Акира поймет меня, и я не буду набивать себе лицо в одиночестве, пока она плачет. Я достал из рюкзака булочку с дыней, разорвал обертку и надкусил ее, но обнаружил, что на вкус она не похожа ни на что. Я вспомнил, что когда-то читал статью о том, что чувства человека могут притупиться, если он долго находится в замкнутом пространстве.

Когда я съел примерно половину своего скромного обеда, Акира наконец подняла голову. Она взглянула на мой дынный хлеб, затем достала из своего рюкзака сэндвич с фруктами и взбитыми сливками и тоже принялась за еду. Некоторое время мы сидели и молча жевали.

— Ты любишь сладкое, я полагаю? — спросил я, пытаясь немного разрядить обстановку.

— И что с того, что я люблю? — сказала она гнусавым голосом. Похоже, ответ был утвердительным.

— Ничего. Я просто подумал, что сэндвич, в котором нет ничего, кроме белого хлеба, сладких фруктов и взбитых сливок, больше похож на десерт, чем на обед, понимаешь, о чем я?

— Я могу есть все, что захочу.

— Верно, — сказал я, не в силах с этим спорить. — О, но знаешь что? Я только что кое-что понял. Ты ешь сэндвич с фруктами, а я - булочку с дыней... Наверное, это значит, что у нас обоих сладкие фруктовые обеды, да? Даже если мой не совсем со вкусом дыни.

Акира не удостоила это замечание ответом.

Проклятье, полный игнор...

Может, лучше было просто оставить ее в покое, а не пытаться неловко завязать разговор. Я захлопнул ловушку и сосредоточился на жевании своей дынной булочки. Проглотив последний кусочек, я запил его минеральной водой, но, откинув голову назад, чтобы сделать глоток, заметил большой круглый трубопровод, идущий вдоль потолка, который, казалось, вел дальше по проходу. Я подумал, не содержит ли он электрическую линию, обеспечивающую питание всего туннеля. Или, может быть, он предназначен для транспортировки каких-то жидкостей? В любом случае, мне вдруг захотелось в туалет, поэтому я схватил рюкзак и встал.

— Пойду-ка я в туалет, — сказал я. — Сейчас вернусь.

Пройдя немного по боковому туннелю, я вышла к другому, гораздо более широкому проходу. Дорожка здесь была ровной и плоской, как будто ее проектировали с учетом пешеходного движения. Посветив фонариком в коридор, я заметил, что вдоль стены висит карта. Подойдя к ней, я увидел, что на ней выгравирована металлическая табличка с надписью «Служебный тоннель».

— Посмотрим...

Судя по карте, я находился в так называемом «Служебном тоннеле» - длинном отдельном проходе, который шел параллельно главному тоннелю от этой станции на морском дне до станции на стороне Аомори.

Если оба туннеля вели к одному и тому же пункту назначения, мы могли бы выбрать менее коварный путь. Я решил предложить эту идею Акире и узнать, что она думает. Но сначала мне нужно было сходить в туалет. По привычке я посмотрел в обе стороны, чтобы убедиться, что берег чист, затем открыл рюкзак и достал свой портативный туалет.

***** 

Отдохнув еще минут десять, мы снова отправились в путь.

В служебном тоннеле было бесконечно приятнее, чем идти прямо по рельсам. К тому же здесь было много места, так что мы с Акирой могли идти бок о бок и разговаривать друг с другом, не следя за тем, как мы ступаем. Тем не менее, казалось, что небольшое количество морской воды успело просочиться внутрь: пол был слегка скользким, как тротуар после дождя.

Согласно буклету, станции на морском дне еще несколько лет назад были известными туристическими достопримечательностями, но теперь они служили лишь аварийными остановками для проходящих по туннелю поездов в случае непредвиденных технических проблем. Я уже видел здесь горстку прислоненных к стенам велосипедов и инвалидных колясок, которые, как я предполагал, принадлежали к той эпохе, когда этот служебный тоннель был открыт для публики.

— Стоп! — неожиданно воскликнула Акира.

Любопытствуя, что это такое, я посветил фонариком в туннель.

— Бвагх! — Я тоже внезапно вскрикнул.

В конце коридора стоял человек, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это всего лишь манекен в рабочей одежде, несущий какой-то большой стальной прут. Вероятно, это было изображение того, как выглядели рабочие во время строительства туннеля. Рядом с ним на полу лежал большой электроинструмент, похожий на какую-то камнедробилку. Все это время я держал фонарик направленным прямо на пол перед собой, поэтому ничего этого не заметил.

— Боже, это напугало меня до смерти… — сказала Акира, положив одну руку на грудь и продолжая идти вперед нетвердой походкой. Она выглядела так, словно нервно пробиралась через дом с привидениями, поэтому я решил, что лучше снова взять инициативу на себя.

Судя по тому, что в туннеле были выставлены все эти предметы - манекены, диорамы, исторические фотографии, - мне стало ясно, что служебный туннель был использован в качестве своеобразного музея еще тогда, когда станция на морском дне была открыта для посетителей. Мысль о том, что все эти экспонаты были просто оставлены здесь, вечно ожидая туристов, которые, скорее всего, никогда больше не придут, навеяла на меня странное чувство меланхолии.

— Черт, мне кажется безумием, что все  это было просто спрятано здесь, — сказал я. — Ты знала об этом месте?

— НОткуда… — сказал Акира. — Я даже никогда не проходил через туннель Сейкан.

— Подожди, правда? Значит, ты тоже впервые покидаешь Хоккайдо?

— Нет, черт возьми... Не заставляй меня бить тебя, малыш.

Я тут же извинился, но, честно говоря, с облегчением увидел, что ее настроение восстановилось настолько, что она снова стала похожа на себя прежнюю.

— На Хоккайдо не так уж много людей, которые никогда не покидали остров, особенно к тому времени, когда они переходят в среднюю школу, — объяснила она. — Просто обычно, когда хочешь попасть на Хонсю, либо летишь, либо плывешь на пароме.

— А-а-а, понял…

Это имело смысл.

Пройдя еще немного, мы уперлись в тупик у железного забора с воротами, хотя я видел, что туннель продолжался еще довольно долго. Насколько я мог судить, на воротах была только простая задвижка, так что мы определенно могли пройти, но знак «Только для авторизованных лиц» заставил меня задуматься.

— Эй. Ты уверен, что это правильный путь? — спросила Акира.

— Да, определенно, — ответил я. — Если я не ошибаюсь, мы можем идти по нему до самой станции на морском дне со стороны Аомори.

— А если ошибаешься?

Акира, похоже, была обеспокоена. Я не мог ее винить: если мы заблудимся здесь и у нас кончится еда или припасы, мы легко можем погибнуть. Я не собирался просто так кормить ее словами, если не был в этом чертовски уверен.

— Все будет хорошо, — сказал я. — Ведь именно так было написано на карте. Если только ты не предпочитаешь идти по рельсам, что, я полагаю, более точно.

Акира на некоторое время замолчала. Я предположил, что она внутренне размышляет сама с собой. Но она, как и я, знала, что идти по главному туннелю гораздо тяжелее физически и морально.

— Ладно, хорошо, — сказала она в конце концов. — Пойдем.

Конечно, она выбрала служебный туннель.

— Кроме того, — сказал я, отпирая дверь, — даже если в какой-то момент мы зайдем в тупик, мы можем просто вернуться назад и выйти на железную дорогу через ближайший боковой тоннель. Это не будет большой потерей времени, не волнуйся.

Дверь издала металлический визг, когда я распахнул ее, и мы вдвоем прошли внутрь. Слабый шлепок наших шагов по мокрому полу эхом разнесся по коридору. Утечка воды, похоже, усилилась, как только мы прошли за ворота. Когда я посветил фонариком вверх, то даже увидел сталактиты, свисающие с потолка. Теперь это был не туннель, а пещера. По краям коридора были вырыты желоба, заполненные стоячей водой, - по крайней мере, так казалось, учитывая, что время остановилось. На самом деле я предположил, что это, скорее всего, стоки, которые куда-то стекают. Я мысленно отметил, что в следующий раз, когда мне понадобится воспользоваться туалетом, будет лучше использовать их вместо переносного унитаза.

— Значит, это тебя совсем не пугает, да? — спросила Акира.

— А? — ответил я, немного застигнутый врасплох.

— Как, черт возьми, ты можешь быть таким спокойным прямо сейчас? Просто идти по жуткому, кромешному туннелю несколько часов подряд...

По ее тону было похоже, что она критикует меня за это. Либо так, либо мое поведение показалось ей особенно тревожным, либо еще что-то.

— Я бы не сказал, что мне «спокойно», — сказал я. — Мои ноги убивают меня, и я чувствую странную клаустрофобию все это время... Но это все равно лучше, чем быть на экскурсии в классе, так что я не могу жаловаться.

— Как, черт возьми, ты это понял? Вы, ребята, проводите сложные тренировки по выживанию в дикой природе на своих экскурсиях, или как?

— Нет, только обычные вещи. Прогулки по городу с одноклассниками, осмотр достопримечательностей, покупка сувениров, поход в ресторан - ну, вы знаете, как это делается.

— И что в этом плохого, а?

Я на мгновение задумался, прежде чем ответить. 

— Ну, у меня просто нет друзей, вот в чем дело. Поэтому я всегда чувствую себя изгоем в группе... Не то чтобы я был против того, чтобы быть одному, обычно. Но когда мне приходится пытаться развлечься с другими людьми, это очень плохое время для меня.

— Хм. И не говори.

Это был довольно грубый, холодноватый ответ на то, в чем (как мне казалось) требовалось изрядное мужество, чтобы открыто признаться. Хотя, если подумать, Акира уже догадался, что у меня, скорее всего, не так уж много друзей, причем практически сразу. Так что, возможно, в этом дополнительном контексте не было ничего такого, о чем бы она не догадывалась.

— Думаю, я тебя понимаю, — мягко сказала она.

— Да, нет, я так и думал, — сказал я с неловкой улыбкой, не зная, что еще ответить. — Из-за «мрачных флюидов одиночки» и все такое.

— Эм, прости? Хочешь пойти, малыш?

— А?

— Что?

Наступило короткое, растерянное молчание, а затем лицо Акиры озарилось, словно она только что прозрела.

— О! — сказала она. — Нет, нет. Я не о тебе сейчас говорила. Я просто имела в виду, что... я тоже испытываю это чувство... Мне тоже обычно не нравится тусоваться с кучей других людей, пытаясь притвориться, что кому-то из нас действительно весело. Это просто глупо.

— А, ладно, — сказал я. — Попался. Моя ошибка.

Она пыталась мне посочувствовать. Этого я не ожидал. То, что Акира, полярная противоположность мне практически во всех отношениях, может сочувствовать мне в одной из моих самых больших социальных проблем, было просто невероятно.

— Но не думай, что это означает, что я такой же, как ты, малыш, — добавила Акира. — Я не неудачница. Я просто одинокий волк, вот и все.

— О, да... Это звучит круче, не так ли?

— Хм. Ладно, теперь ты просто придурок...

— Нет, я не придуриваюсь! Я сам всегда хотел быть таким - человеком, который может стоять на ногах без стыда. Для этого нужно много мужества, как по мне.

Наступило еще одно короткое молчание, прежде чем Акира подтвердил это «Мм». Честно говоря, Акира показалась мне не столько одиноким волком, сколько бродячей кошкой, которая всегда начеку. Она не позволяла никому и пальцем тронуть себя, и стоило ей почувствовать, что на нее хоть немного нападают, как она без зазрения совести бросалась наутек.

— Ты сказал, что тебя зовут Мугино, верно? — неожиданно спросила она.

— Да… — Я смущенно кивнул.

— Вроде бы неплохо звучит, если говорить о фамилиях.

— Ты думаешь? Всегда думал, что это как-то обыденно...

— Просто решила, что с этого момента могу называть тебя так, а не «малыш», вот и все. Это просто... проще, понимаешь? Лучше ложится на язык.

Она все еще пыталась вести себя жестко, но в ее голосе появилась какая-то солнечная теплота, которую я не мог не уловить. Мне казалось, что, возможно, Акира была таким же ужасным собеседником, как и я, но только в совершенно другом смысле. Бывали моменты, когда я искренне сомневался, что все ее воинственные замашки - всего лишь способ скрыть свою собственную социальную неловкость. Поэтому то, что она попыталась стать немного ближе ко мне своим неуклюжим способом, сделало меня по-настоящему счастливым.

— Да, думаю, я бы тоже предпочел Мугино «малышу», — сказал я.

Акира слегка кивнул. 

— Отлично….

После этого мы изо всех сил старались поддерживать разговор, просто болтали обо всем, что приходило в голову, пока мы шли. Похоже, Акира тоже начала привыкать к темноте, поскольку ее эмоции, казалось, немного стабилизировались. Однако с физической точки зрения мы оба чувствовали себя чертовски измотанными. Прошло уже более двенадцати часов с тех пор, как мы впервые вошли в туннель, а это означало, что пора бы уже найти место для ночлега. Но здесь не только не было кроватей, но даже негде было прилечь, чтобы не промокнуть и не испытывать дискомфорта. Пока что у нас не было другого выбора, кроме как идти дальше.

— Хм? Что это? — сказал я, посветив фонариком на металлическую пластину на стене.

←18,0 км 6,1 км→

С тех пор как мы впервые вошли в служебный тоннель, я видел несколько подобных табличек, на каждой из которых одна стрелка указывала на сторону Хоккайдо, а другая - на сторону Аомори. На первой из них было написано «←0 км» и «24,1 км→», что навело меня на мысль, что это означает расстояние от каждой из двух станций на морском дне. Это означало, что мы прошли восемнадцать километров от станции на Хоккайдо, и нам оставалось пройти еще около шести километров, чтобы добраться до станции на Аомори. Таким образом, мы прошли уже больше половины пути по туннелю. Воодушевившись, я оглянулся через плечо.

Акира все еще шла вперед, хотя и отставала от меня на несколько метров. Мы шли бок о бок примерно час назад, а потом она начала немного отставать. Поначалу я решил, что это от усталости, но теперь она отстала настолько, что я остановился и стал ждать, пока она догонит меня.

Она задыхалась, когда ее вялые шаги приближались. Сомнений не было - она была очень уставшей.

— Ты в порядке? — спросил я. — Не хочешь немного передохнуть?

— Нет... Я в порядке, — ответила она и прошла мимо меня. Только тогда я заметил странность в ее походке, которая наводила на мысль, что, возможно, не только усталость заставляет ее чувствовать себя плохо.

— Эй, ты уверена, что ты...

Я остановился, когда меня осенило. Подождите минутку.

— Эм, Игума? Тебе нужно в туалет?

На долю секунды Акира замерла на месте, а потом снова зашагала вперед. Это было все подтверждение, которое мне было нужно. Насколько я знал, она не сделала этого ни разу с тех пор, как мы вошли в туннель. В таком случае, вероятно, она не могла долго сдерживаться. Я поспешил вперед и стал идти рядом с ней.

— Послушай, я знаю, что это совсем не мое дело… — сказал я. — Но если тебе нужно уйти, ты должна просто уйти. Это нездорово...

— Как скажешь, гад.

— Я... я не пытаюсь быть мерзким. Только скажи, и я обещаю, что пройду вперед, чтобы оставить тебя наедине...

Я знал, что у Акиры есть и свой переносной туалет - я точно помнил, как она запихивала его в свой рюкзак с выражением отвращения на лице. Хотя, если бы она действительно хотела, то могла бы просто сходить прямо в воду из водостока.

— Уф... Это отстой, — сказала она, почесывая голову в расстройстве, прежде чем повернуться - и чуть не ослепила меня своим фонариком в процессе. — Хорошо, но ты должен закрыть глаза и заткнуть уши, пока я не скажу. Попробуешь что-нибудь смешное, и, клянусь, я буквально забью тебя до смерти этим фонариком.

Я покорно кивнул, тут же положил фонарик на землю и закрыл уши. Затем я закрыл глаза и стал ждать. Прошло не более нескольких минут, и я почувствовал, как меня слегка дернули за рюкзак.

— Эй, — сказала Акира. — Я закончила.

Я опустил руки и открыл глаза, чтобы увидеть, что она уже продолжила идти по туннелю без меня. Я поднял с пола фонарик и побежал за ней. Нам предстоял еще долгий путь.

***** 

После пятнадцати часов ходьбы мы наконец добрались до станции на морском дне со стороны Аомори - первого прилично освещенного участка на протяжении более двадцати километров. Наконец-то мы выбрались из служебного тоннеля, но теперь нам снова придется идти в гору по рельсам на последнем участке пути. Это было, конечно, неприятно, но, по крайней мере, означало, что выход наконец-то в пределах досягаемости.

Мы с Акирой нашли скамейку, прикрепленную к ближайшей стене, и сели. Станция в этом конце тоннеля очень напоминала станцию на Хоккайдо. Можно было с уверенностью сказать, что несколько лет назад она все еще использовалась в качестве туристической достопримечательности.

Я поставил рюкзак на пол и улегся на скамейку. Я был довольно измотан. Когда желание уснуть подкралось ко мне, я обнаружил, что уже не в состоянии мыслить здраво. Я посмотрел на часы и увидел, что уже почти ровно 11 часов вечера.

— Ты хочешь просто спать здесь сегодня? — спросил я Акиру. Она сидела в неудобной позе, что не могло быть полезно для ее спины.

— Нет, — ответила она. — Я хочу убраться отсюда как можно скорее.

Ответ последовал незамедлительно, и по тону ее голоса и по тому, как она яростно смотрела на противоположную стену, я понял, что она приняла решение еще до того, как я задал вопрос.

— Тогда, как я понимаю... ты вообще не хочешь спать? — спросил я.

— Да.

До выхода оставалось еще добрых десять километров. Не исключено, что мы доберемся туда и без сна, но я не был уверен, что нам так уж необходимо нагружать свои тела сильнее, чем это было бы целесообразно.

— Не знаю... Мне кажется, это будет довольно тяжело...

— Конечно, будет тяжело, — сказала Акира, откидываясь на спинку скамьи и полностью опираясь на спинку. — Но лучше пережить что-то тяжелое, чем просто сидеть и страдать, ничего не предпринимая. А я не хочу проводить в этом дурацком месте ни одной лишней секунды.

— Хорошо. Тогда пойдем дальше.

Мы отдыхали минут двадцать, а потом спрыгнули на рельсы.

***** 

С тех пор как мы ступили в туннель, я понял одну вещь: ноги обычно сдаются раньше, чем энергия. Не от усталости хотелось остановиться, а от судорог. И натертости. Не говоря уже о боли в мышцах.

Ладно, может, это и нечестно - сравнивать три с одним. Но разница есть!

И все это для того, чтобы сказать: Мои колени кричали в агонии уже долгое, долгое время. И не только колени - мои подошвы, икры и бедра также убивали меня. Казалось, что каждый сустав в обеих ногах затек и скрипит, как ржавая железяка.

К тому же я так устал, что думал, что могу потерять сознание на месте. Глаза слезились, и я уже несколько раз чуть не споткнулся и не упал, но каждый раз получал резкий ледяной толчок адреналина, когда тело инстинктивно поднимало меня на ноги.

В этот момент не до светских бесед. Мы с Акирой израсходовали все свои запасы энергии и теперь были сосредоточены на одном и только на одном: поставить одну ногу перед другой. Это было, без сомнения, самое большое количество шагов, которое я когда-либо проходил за один день в своей жизни.

Время от времени я оглядывался через плечо, чтобы убедиться, что Акира все еще следует за мной. Учитывая, насколько мы оба были измотаны, я бы не удивился, если бы она в какой-то момент упала, а мой изможденный разум был слишком ошеломлен, чтобы услышать ее падение. Но в данный момент она все еще шла за мной - даже если ее манера ходить теперь превратилась в «ковыляющего зомби».

Мне хотелось верить, что мы уже приближаемся к выходу. Я должен был в это верить, иначе ноги откажутся делать еще один шаг. В отличие от служебного тоннеля, здесь не было металлических табличек на стенах, чтобы точно знать, как далеко мы находимся от следующего ориентира. Я полагался только на свое чутье, но чутье подсказывало мне, что мы уже чертовски близко. И все же я чувствовал, как мое сознание стремительно мутнеет от усталости и истощения.

Это напомнило мне: Мне часто снился кошмар, похожий на этот. В нем я просто шел и шел по темной, жуткой пещере, пока неизбежно не падал от усталости, даже не приблизившись к выходу, а потом просыпался.

Иногда я задумывался, а не было ли все это просто дурным сном. Не только прогулка по туннелю Сэйкан, но и ночевка в начальной школе, и вообще вся эта ситуация с замораживанием времени. Может быть, проснувшись в какой-то момент, я снова окажусь посреди экскурсии в классе.

Последняя мысль, пожалуй, пугала меня больше всего.

Да, жить в мире, где время остановилось, было неудобно. Мы не могли пользоваться телефонами, не говоря уже о компьютере. Черт, мы даже не могли посмотреть фильм, чтобы развлечься. Многие вещи, которые мы считали само собой разумеющимися в повседневной жизни, были либо недоступны нам, либо стали настолько сложнее, что их можно было бы и не делать. И все же, пока время не застыло, мне не придется снова переживать дурацкую поездку в класс, не говоря уже о возвращении в школу. Мне не придется досаждать другим одноклассникам. Для такого социального отщепенца, как я, не все эффекты замораживания времени были совершенно пагубными или нежелательными.

Но для Акиры все было иначе. Очевидно, она изо всех сил пыталась справиться с ситуацией. Я полагал, что она сделает все, что потребуется, как бы тяжело ей ни было, если это означает, что время снова пойдет вперед. В противном случае она, вероятно, даже не стала бы пытаться преодолеть туннель Сэйкан таким образом. Мой эгоистичный комфорт в эскапизме был гораздо, гораздо менее обоснованным и благородным, чем ее желание продолжать двигаться вперед, невзирая на трудности. Меньшее, что я мог сделать для нее, - это отвергнуть эту реальность, и если это действительно был сон, то я был обязан покончить с ним как можно скорее.

И все же в глубине души я надеялся, что время останется замороженным хотя бы до тех пор, пока мы не доберемся до Токио. Это было мое единственное, маленькое желание, в котором мне было стыдно признаться.

— Хм? — пробормотал я.

Впереди виднелся источник света, похожий на крошечную звезду. Он становился все больше и больше, чем ближе мы подходили. И это был не просто искусственный свет, как от одной из станций на морском дне. Это был мягкий белый свет, вырезанный в форме эллипса.

Это было оно. Это был выход.

— Эй, посмотри-ка! — сказала Акира, очевидно, тоже заметив его. В ее голосе слышался восторг.

Мы прибавили темп на этом последнем отрезке пути, подстегивая свои избитые тела, словно от этого зависела наша жизнь. Свет становился все ярче и ярче, и вскоре нам уже не нужны были фонарики. Я чувствовал, как промозглая сырость в воздухе начинает рассеиваться, пока наконец...

— Мы сделали это!

Наконец-то мы с Акирой впервые за весь день взглянули на бледно-голубое небо. Я сделал глубокий, задыхающийся вдох, как ныряльщик, выныривающий на поверхность после долгого-долгого пребывания под водой. Боже, свежий воздух был так приятен на вкус. Я чувствовал себя освобожденным, словно с моих плеч только что сняли тяжелый груз. Я даже не мог сейчас злиться на резкие солнечные блики в глазах.

Туннель выходил на широкую открытую местность, но если присмотреться, то можно было увидеть далекий лес и даже море. Я заметил небольшое скопление домов на побережье; похоже, до ближайшего города было не так уж далеко.

— Боже, это заняло целую вечность… — простонала Акира, затем опустилась на задницу и откинула голову назад, глядя прямо в небо. Я сделал еще один глубокий вдох, чтобы снова наполнить легкие восхитительным вкусом свежего воздуха. И тут я заметил, что одно из деревьев в дальнем лесу окрасилось в глубокий малиновый оттенок.

Как же я мог забыть?

Наше путешествие началось в суровый холод Хоккайдо, так что это почти вылетело у меня из головы.

Мы находились в самом сердце осени.