— Говорю вам, этому мальчику нужно как можно скорее забыть, что бы это ни было. В таком состоянии он никогда не заведет настоящих друзей в школе.

— Не нужно торопить его, дорогая. Мы просто должны отнестись к этому с пониманием и позволить Каято справиться с этим в удобном для него темпе.

Когда я проваливался в короткую и неглубокую дремоту, в моей голове вдруг промелькнуло воспоминание о том, как мои родители поссорились, когда я учился в младших классах, если я правильно помню. Из моей спальни было слышно, как они кричали друг на друга в гостиной.

— Ради всего святого, он даже не умеет ездить на поезде! Что он будет делать, когда ему придется выйти в реальный мир и найти работу?

— Нам ведь сейчас не нужно думать так далеко вперед, правда? К тому же, сейчас не так много мест, где можно работать из дома!

— Пожалуйста! Это только для предпринимательской работы на полставки или очень, очень маленького подмножества привилегированных должностей. Давай попробуем быть немного более реалистичными, хорошо?

— Я думаю, тебе нужно быть более внимательной к Каято! Он старается изо всех сил, дорогая.

Какое ужасное воспоминание. Ничто так не угнетало меня, как ссоры родителей, особенно если они касались меня. Они спорили из-за меня и моих будущих перспектив. Да, «будущее» - слово, которое всегда оставляло кислый привкус на моем языке, когда сходило с моих губ. Временами мне даже казалось, что меня раздавит под тяжестью всех тех последствий, которые заключены в этом отвратительном слове. Мне никогда не нравилось думать о будущем. Ни капельки. Я и так находился под слишком большим давлением, пытаясь просто держать голову над водой и продолжать жить настоящим.

— Давление? Нет. Ты просто боишься, мой мальчик. Не родителей, не школы, а чего-то гораздо большего.

Я вспомнил слова дяди Курехико.

Боишься? Да, теперь я вспомнил - именно то, о чем дядя собирался рассказать мне во сне. Даже тогда, когда я был совсем маленьким мальчиком, его ответ удивительным образом задел меня за живое. И с тех пор мои мысли не изменились - я знал, чего действительно боюсь. Это было то же самое, что напугало дядю Курехико, заставив его вести жизнь затворника, и, вероятно, то, чего так боялся Акира.

Будущее.

Я боялся течения времени. Того, что может принести завтрашний день.

Потери близких. Обострения болезней. Поступления в колледж. Найти работу. Стихийных бедствий, несчастных случаев, прощаний, старости, неизбежности смерти и потери всего того счастья, за которое я боролся в жизни, - всего, чем я когда-то дорожил.

Все, чего должен был бояться каждый, таилось впереди, возможно, даже подстерегало прямо на пороге завтрашнего дня. И все же люди всегда говорили о будущем с такими звездными глазами, в таких причудливых тонах. Наверное, потому, что только так они знали, как жить дальше. Будущее должно было быть ярким и прекрасным, наполненным всем тем, на что они когда-либо смели надеяться. Только искренне веря в это, человек мог обрести счастье, о котором мечтал, так говорили. Однако на самом деле будущее было непрозрачным и неопределенным - его никто не мог знать, кроме того, что оно непременно оставит после себя несметные беды.

Но пока время не останавливалось, мы были свободны от этой неопределенности. Мы могли жить дальше, не задумываясь о том, чем я буду заниматься всю оставшуюся жизнь, или о том, что Акира будет отвечать за свои поступки перед законом. В таком случае, возможно, эта временная заморозка и была тем, что нам было нужно с самого начала. Может быть, это наше спасение.

— Ты хочешь просто... оставить всё замороженным?— сказала Акира, нахмурив брови. Я почувствовал облегчение от того, что она хотя бы не набросилась на меня за то, что я просто предложил это, и не отвергла идею. — Ведь у нас нет выбора в этом вопросе, когда мы даже не знаем, как заставить мир снова начать двигаться, верно?

— Вообще-то, я думаю, что у меня есть неплохие предположения на этот счет, — сказал я.

— Что?! Тогда почему, черт возьми, ты не сказал об этом до сих пор, тупица?! — крикнула Акира, подойдя ко мне и вцепившись в мое лицо. Ну, поехали. Похоже, это была та часть, из-за которой я должен был беспокоиться, что она может взорваться.

— Слушай, прости меня, ладно?! Но клянусь, я понял это только несколько часов назад, а ты спала, так что да...

Я сделал несколько шагов назад, предлагая это оправдание. Акира, смотревшая на меня в упор, тоже отступила, хотя глаза ее были решительно сужены.

— Что ж, тогда послушаю, — сказала она.

— Итак, мы знаем, что я пережил как минимум три временных заморозки, верно? Одну, когда я был в третьем или четвертом классе, одну, когда я был в восьмом, и теперь эта, когда я в одиннадцатом. Я изо всех сил старался хорошенько обдумать, что происходило перед каждой из этих ситуаций, чтобы найти хоть какую-то взаимосвязь между ними, и в конце концов понял, что у них есть одна общая черта. И это то, что, я уверен, объединяет и ваши обстоятельства.

Акира зажала подбородок между большим и указательным пальцами, чтобы обдумать все это, а затем ее лицо озарилось, как будто она пережила момент эврики.

— «Чувствуешь, что вы на волоске от гибели? — спросила она.

— Именно так, — ответил я. — Все три раза я был на грани отчаяния.

В первый раз это была ссора родителей.

Во второй - из-за издевательств одноклассников.

А в этот раз я почувствовал себя в ловушке и случайно причинил боль одному из ребят в моей группе во время классной экскурсии.

Если смотреть на все это поверхностно, то утверждать, что в любой из этих ситуаций я испытывал настоящее отчаяние, довольно смешно - особенно по сравнению с тем, что случилось с Акирой. Но для меня все это были те самые невыносимые стрессовые обстоятельства, которые заставляли меня чувствовать, что я больше не хочу жить.

— И если мы знаем, что спусковым крючком является отчаяние, — предположил я, — то логично предположить, что только обратное может избавить нас от этого явления.

— То есть... надежда или что-то в этом роде?

— Что-то вроде этого, да. По крайней мере, это моя догадка.

— Твоя догадка? По-моему, довольно хлипкая...

Плечи Акиры опустились, как будто она потеряла всякую надежду на меня.

Я был совершенно уверен, что заморозка времени, которую я испытал еще в начальной школе, закончилась, когда я появился у двери в квартиру дяди Курехико. В своем детском сознании я, наверное, молилась, чтобы он смог спасти меня от неприятной гаммы эмоций, которую оставила во мне ссора родителей. Может быть, когда я дошла до двери его квартиры, мне показалось, что я вижу свет в конце тоннеля, и этот проблеск надежды заставил время снова начать двигаться вперед.

Во второй раз я решил, что толчком послужило успешное осуществление мести. Избив их обоих металлической битой и скрывшись с места преступления... Наверное, я почувствовал определенное чувство выполненного долга. Или же мне показалось, что с моих плеч наконец-то свалился груз, и на этой волне заморозка времени закончилась.

— Но независимо от того, надежда это или нет, я полагаю, что это, вероятно, не очень строгий набор критериев, — сказал я. — Особенно если я смог выйти из заморозки времени, даже когда учился в начальной школе. Так что, скорее всего, здесь нет никаких особых хитростей или техник - если только это не основано на везении, в чем я тоже сомневаюсь.

Акира сложила руки и хмыкнула, обдумывая сказанное. Она все еще не была полностью уверена. 

— Но если это просто поиск надежды, то мне кажется, что мы бы уже точно покончили с заморозкой времени, верно? Ведь мы в пути уже месяц, и у нас определенно было несколько хороших моментов.

— Да, и поэтому я думаю, что мы должны найти причину, чтобы надеяться на что-то конкретное.

— Да? Например?

— Например, на будущее.

Глаза Акиры расширились, как будто мой ответ застал ее врасплох.

— Будущее, да… — тихо повторила она, и выражение ее лица становилось все более и более противоречивым, когда она почесала затылок. — Черт возьми, мне очень не нравится, что, похоже, ты что-то задумал...

Просто хорошо провести время или быть готовым к тому, что заморозка времени закончится, - это не то же самое, что чувствовать надежду на будущее. И хотя Акира не скрывала, что ненавидит заморозку времени и все ее неудобства, я не слышал от нее ничего оптимистичного в плане того, что она хотела бы сделать, когда мы выйдем из нее. Похоже, мы с ней действительно были на одной волне, по крайней мере в том, что касалось самого важного.

Тем не менее, если условие прекращения заморозки времени действительно было тем, о чем я подозревал, то оно, как и говорила Акира, выглядело довольно хлипким. Даже более того, оно казалось слишком слабым. Что, если бы кто-то из нас вдруг решил перевернуть все с ног на голову, проходя прямо перед застывшей машиной? От одной мысли о том, что время может внезапно прийти в движение, пока мы едем по шоссе, у меня по коже побежали мурашки.

— Ну, думаю, я поняла, о чем ты говоришь, — сказала Акира. — Но... мне все равно нужно время, чтобы все обдумать. Я имею в виду твое предложение.

Я не мог винить ее за это. Это определенно не было легким решением - жить в будущем или остаться здесь, в этом мире, вне времени. Оба варианта имели довольно серьезные последствия, и я полагал, что для нее чаша весов не так легко склонится в ту или иную сторону.

— Справедливо, — сказал я. — Тогда давай подумаем об этом, пока мы идем.

И с этими словами я направился вниз по дороге. Независимо от того, какой выбор она сделала, нам лучше вернуться в настоящий город, чем стоять здесь перед этим старым караоке-салоном. Акира ничего не ответила, но тем не менее последовала за мной. Когда мы шли, не говоря ни слова, она нарушила молчание, рассказав мне личный анекдот.

— Когда я училась в начальной школе, — начала она, — я совсем не умела плавать. Я была единственной девочкой во всем классе, которая не умела, вообще-то. И когда бы я ни пыталась, я просто начинала барахтаться, как будто вот-вот утону, и очень стеснялась, что меня кто-то увидит, когда я буду в воде. Так что, как ты можешь себе представить, я всегда ненавидела дни в бассейне на уроках физкультуры.

Я внимательно слушал, но ничего не говорил.

— В четвертом классе у нас был тест по плаванию. Нужно было проплыть весь двадцатипятиметровый бассейн кролем, чтобы сдать экзамен, но если наши ноги хоть раз коснулись дна, мы должны были дополнительно заниматься плаванием во время летних каникул. Я была так подавлена этой мыслью, что даже не могла заснуть в ночь перед тестом - просто лежала в своей кровати и мечтала, чтобы завтрашний день никогда не наступил. Если бы время тогда остановилось для меня, это было бы просто мечтой. Но вот взошло солнце, и мне пришлось сдавать тест вместе со всеми. А я не только не умел плавать, но и был в еще худшем состоянии, чем обычно, потому что не сомкнула глаз накануне.

Акира слегка вздохнула, прежде чем продолжить.

— В итоге я выставила себя полной дурой перед всеми одноклассниками, и меня записали на летние уроки плавания. Хотя сейчас, когда я думаю об этом, мне кажется, что все, что мне действительно было нужно тогда, - это немного больше времени. Времени, чтобы заниматься самостоятельно, без посторонних глаз. Время, чтобы хорошенько выспаться. И время, чтобы хорошенько подкачаться и настроиться на сдачу теста. Но у меня не было времени ни на что из этого.

В этот момент Акира остановилась на месте.

Я тоже перестал идти и повернулся к ней лицом.

— И сейчас я снова чувствую себя именно так. Как будто мне просто нужно больше времени. Я знаю, что, возможно, я просто оттягиваю неизбежное... но мне кажется, что если у меня будет время подготовиться морально, то, возможно, даже такой безнадежный неудачник, как я, сможет найти в себе мужество встретить этот жестокий мир, полный лжи и боли, понимаешь, о чем я? Так что, наверное, я хочу сказать... Да. Думаю, я могу поддержать это твое предложение.

Как только она произнесла эти слова, из моей груди вырвался теплый всплеск восторга. Я понимал, что с моей стороны было бы неправильно радоваться тому, что весь остальной мир показывает мне средний палец, но это определенно заставило меня почувствовать, что мы с Акирой только что соединились на еще более глубоком уровне. Мы все еще были вместе и надолго.

— Спасибо, — сказал я. — Очень приятно слышать это от тебя.

Акира слегка улыбнулась в ответ, а затем повернулась лицом к дороге. 

— Итак, что мы будем делать дальше?

— Честно говоря, я еще не думал об этом. Но я думаю, что мы можем продолжать двигаться в общем направлении к дому моего дяди, просто чтобы больше не было необходимости так торопиться.

— Значит, теперь мы можем просто не торопиться, да?

— Именно, — с энтузиазмом кивнул я.

Я чувствовал себя одновременно нервным и взволнованным, как будто мы наконец-то по-настоящему освободились от связывавшего нас заклятия под названием «время». Отныне мы могли валять дурака и бездельничать как угодно и сколько угодно - и никто не мог нас осудить или помешать. Но самое главное - нам больше не нужно было думать о будущем... и лучшего чувства в мире не придумаешь.

— Эй, в таком случае… — сказала Акира. — Я бы хотел кое-куда сходить, если ты не против.

— Да? И куда же? — спросил я.

Акира покраснела и озорно почесала щеку. 

— Ну... Ты же любишь горячие источники, верно?

И вот мы изменили курс и направились на запад, к знаменитому курорту с горячими источниками у основания нагорья Насу - деревне Насу Онсен. Потребовался целый день ходьбы, чтобы добраться сюда для этого небольшого обхода. Всю дорогу мы шли в гору под крутым уклоном, поэтому изрядно попотели. Но чем выше мы поднимались, тем больше неровные дороги снова становились красиво вымощенными, а по обе стороны от них выстроились старые деревянные здания. В конце концов мы увидели небольшую речку, протекающую через маленькую горную общину, через которую были перекинуты старые и элегантные мосты.

— О,. Я уверен, что уже видел это место по телевизору, — сказал я, указывая на большой деревянный отель с горячими источниками, который выглядел немного старше, чем все остальные. — Может, для начала зайдем сюда?

Акира дала свое согласие, и мы вдвоем направились в здание.

Короче говоря, мы сделали правильный выбор. Я не могу ничего сказать о качестве воды или эффективности минералов, но вид, открывающийся из открытой ванны на заднем дворе, определенно был тем, о чем стоит написать дома. Невероятные осенние пейзажи - километры нетронутой природы со спектром деревьев, сочных красных, желтых и зеленых оттенков - были достаточны, чтобы поход в гору сам по себе стоил того.

После долгого омолаживающего купания в ванне я снова отправился в комнату отдыха. Там я обнаружил Акиру, которая сидела у подоконника, глядя на улицу и охлаждаясь с помощью вентилятора в традиционном стиле. Не знаю, откуда она его взяла.

— Ого, ты быстро закончила, — сказал я.

Она перестала обмахивать себя веером и посмотрела на меня. 

— Да, хотела остановиться, пока не наелась. Раз уж мы проделали такой путь, я хочу осмотреть как можно больше разных мест.

— Хех. Похоже, ты действительно намерена выложить все свои деньги. Ну... все ноль йен, то есть.

— Да ладно. Ты ведь тоже не платишь, бу-бу.

— Ладно, справедливо, — сказал я и сел рядом с ней.

Акира положила свой веер на журнальный столик перед нами, затем встала и подошла к туристу, который, прислонившись к стене, читал путеводитель. Она выхватила книгу из его рук, словно это была бесплатная газета, и начала перелистывать страницы, а затем издала удивленный вздох.

— Вот это да! — сказала она. — У них там впереди даже смешанное купание!

— О, интересно, — сказал я. — Всегда считал, что так делают только в глухих местах, но это место не так уж далеко от проторенной дорожки.

Акира повернулся ко мне лицом и вызывающе ухмыльнулся. 

— Ну, теперь мы здесь. Хочешь попробовать?

— Бвух?!

— Ха-ха! Чувак, ты быстро начал краснеть!

Акира теперь гоготала, как гиена, и я чувствовал, как мое лицо становится все краснее и краснее. Ненавижу, что ей всегда удавалось так легко распушить мои перья. Я решила хоть раз попробовать контратаковать.

— Что ты имеешь в виду? — сказал я. — Я не против, если ты...

— Не, ну ладно. Не строй из себя крутого. Я знаю, что ты не такой.

— Нет, я думаю, это ты ведешь себя самодовольно. Ты знаешь, что на самом деле никогда бы этого не сделала - ты предложила это только потому, что думала, что я струшу.

Акира сердито надула лицо. Она сунула путеводитель обратно в руки невинного прохожего и подошла ко мне, чтобы помериться со мной взглядом.

— Знаешь что? — сказала она. — Ты в деле. Поехали, чувак.

Подождите... Я что, только что подписал себе смертный приговор?

Я уже чувствовал, что начинаю дрожать. Но я знал, что если откажусь сейчас, Акира никогда не позволит мне пережить это. Поэтому я просто встал, сказал ей, чтобы она шла впереди, и мы вдвоем вышли из здания и направились к трактиру с банями для смешанных полов.

Идти до него оказалось гораздо дольше, чем я ожидал. Нам пришлось довольно долго топать копытами по длинным, узким, извилистым горным дорогам. Казалось, что мы сейчас буквально отправимся в поход в глушь, и это заставило меня забеспокоиться, правильно ли мы идем. Но вот, после часа ходьбы, мы наконец-то добрались до гостиницы в традиционном стиле, которую Акира видела в путеводителе. Он выглядел таким старым, что, наверное, был построен в конце 1800-х годов. Прямо перед зданием был небольшой горячий источник, что-то вроде открытого бассейна. Других клиентов, судя по всему, не было.

— Значит, это смешанная баня прямо здесь? — спросил я.

— Ну, если я правильно помню… — ответила Акира, вертя головой из стороны в сторону, перебирая в памяти свои воспоминания. — Я уверена, что в книге говорилось о двух типах смешанных ванн. Главное отличие в том, что в открытых купальнях нужно надевать купальный костюм, а в закрытых - все, что угодно.

— А, понял...

— Ну, чего мы ждем? Давайте зайдем.

О, Боже... Мы действительно это делаем?!

Мое сердце, казалось, сейчас выскочит из груди, но я, несмотря на здравый смысл, снял туфли и последовал за ней в здание. В интерьере определенно чувствовался продукт своей эпохи, наполненный антикварной мебелью и черно-белыми фотографиями, которыми были увешаны стены. Внешний вид - это одно, но, войдя внутрь, я словно перенеслась в Японию довоенной эпохи.

В конце коридора мы подошли к раздевалке, и, судя по всему, купальня находилась сразу за ней. Мы с Акирой просто стояли на месте, как будто какой-то невидимый барьер не позволял нам пройти дальше.

Никто из нас не произнес ни слова.

Краем глаза я украдкой взглянул на Акиру, надеясь уловить выражение ее лица, и был немного удивлен, увидев в нем намек на трепет. Одного этого было достаточно, чтобы я немедленно прекратил эту глупую игру в салочки.

— Знаешь что, может, лучше не будем, — сказал я.

— Нет, — сказала Акира. — Мы сделаем это.

— Но...

— В одежде, — сказала она, проходя вперед. — Мы войдем одетыми.

— Э-э-э... Ты точно хочешь это сделать?

Откуда взялось это странное упрямство? Неужели она действительно предлагала нам просто залезть в ванну в одежде, как стеснительные дети в общественном бассейне? А разве это не было бы нечестным поступком в природном горячем источнике? И можно ли вообще назвать это совместным купанием, если на нас обоих будет вся одежда?

Несмотря на все эти вопросы, я последовал за Акирой в раздевалку, где она села на скамейку и начала снимать носки. Мое сердце заколотилось, но это были единственные предметы одежды, которые она сняла. Я тоже снял носки, а потом свернул их в комок и сунул в карман.

И вот, наконец, мы вошли в купальню. В ванной, к счастью, не было ни одного человека. Внутри было довольно тускло, а пол и ванна были сделаны из простого, неотесанного бетона. Для украшения на стене висела большая злобная маска тэнгу. Но пока я стоял и чувствовал себя немного подавленным гнетущей атмосферой, Акира уже закатывала штанины. Схватив стоящее рядом ведро для мытья, она плеснула немного горячей воды на ноги, чтобы согреть и ополоснуть их, а затем осторожно погрузила пальцы в ванну.

— О, нет. Не получится, — сказала она. — Слишком глубоко. Я намочу штаны.

Она тут же вытащила ногу, затем присела на край ванны и просто сунула руки в воду. Серьезно? Ты, наверное, шутишь... Для чего мы вообще сюда пришли?

— Давай, Мугино, — сказал Акира. — Иди сюда.

— Хорошо.

Я присел рядом с ней, а затем погрузил руку в воду, словно проверяя ее на прочность. На ощупь она оказалась немного горячее, чем обычно бывает вода в ванной.

— Круто, — сказала Акира. — Теперь мы можем сказать, что мы купались вместе, да?

Не уверен, что зашел бы так далеко... Но если она решила сказать себе это, то я был не против подшутить над ней.

— Да. Вообще-то, это очень приятно.

Как только я это сказал, выражение лица Акиры вдруг стало кротким. 

— Эй, Мугино. Ты ведь сказала мне правду, когда говорил, что тебе не нравятся парни?

Этот вопрос она задала мне в самый первый день нашего путешествия. Я не знал, почему ей понадобилось подтверждать это сейчас, но я кивнул.

— Должен признаться, иногда я начинаю забывать, что ты вообще мальчик… — сказала она.

— Хм. Не знаю, как на это реагировать...

— Так что... Что ты обо мне думаешь?

Я сделал двойной дубль; теперь я был действительно озадачен. Ответить на это было еще сложнее, чем на ее последнее заявление. Акире потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, к чему это привело, прежде чем ее глаза расширились, и она испустила небольшой вздох осознания.

— О, прости! — сказала она. — Я не имела в виду, что это странно или что-то в этом роде! Просто, наверное, мне интересно, как ты меня классифицируешь в своей голове.

Хех. Классический отход от темы, как я вижу. Ее лицо тоже ужасно раскраснелось, несмотря на то, что рука была единственной частью ее тела, которая была погружена в воду. Но я решил, что должен хотя бы проявить любезность и дать ей искренний ответ, поэтому я все обдумал.

Конечно, я считал, что в данный момент было бы справедливо называть Акиру своим другом, и я был уверен, что она тоже считает меня своим другом. Но если она спрашивала, как я к ней отношусь, то это был уже другой вопрос. Она была привлекательной девушкой, и, возможно, между нами даже зародились романтические чувства. Но я не мог просто сказать, что считаю ее своей девушкой или что-то в этом роде, и я был уверен, что для описания наших отношений есть более подходящее слово. Партнеры? Это было довольно близко, но также легко было истолковать неправильно. Так что если бы мне нужно было сформулировать это как-то более конкретно, чем сейчас, то...

— Наверное, я думаю о тебе как о... своем соратнике, если это имеет смысл? — сказал я.

— Что, как боевой товарищ? — ответил Акира. — И против чего мы сражаемся, а?

— Не уверен... Может быть, против реальности?

Глаза Акиры расширились, словно я застал ее врасплох, но она быстро взяла себя в руки и кивнула в знак понимания.

— Понимаю, понимаю... Интересный взгляд, я полагаю, — сказала она. — Но, хммм... Да, прости, нет. Не думаю, что смогу поставить тебе за это больше, чем среднюю двойку.

Ой. Она была довольно суровой в оценках.

— Прости, учитель. Какой ответ ты искала?

— Сам разберись, тупица, — сказала она, облив меня водой из ванны.

В итоге мы провели в деревне Насу Онсен около трех дней, не спеша бродить по окрестностям и осматривать всевозможные заведения. Насытившись горячими источниками, мы вернулись на шоссе и поехали на юг, в город Уцуномия, который я посетил впервые в жизни, несмотря на то что он находится не так уж далеко от Токио. Весь город казался довольно спокойным и умиротворенным, возможно, благодаря большой реке, которая протекала прямо через сердце города, разделяя его на две части. Просто гулять по проспекту и смотреть на все эти причудливые здания и кондоминиумы вдоль набережной было довольно живописно. Но наша спокойная прогулка была прервана, когда Акира заметила что-то интересное и издала взволнованный возглас.

— Эй, смотри! — сказала она. — Там впереди каток!

Я перевел взгляд в ту сторону, куда она указывала, и, конечно же, на одном из зданий висела большая вывеска с надписью «Ледовая арена Уцуномия». 

— Хочешь пойти и посмотреть? — спросила Акира, уже уходя в том направлении. Похоже, она действительно была не прочь покататься на коньках. Хотя, если подумать, она уже рассказывала мне, что они катались на коньках во время уроков физкультуры, не так ли? Может быть, это просто ее северная кровь взывала к дому.

Когда мы добрались до катка, снаружи он ничем не отличался от обычного спортзала. Когда мы вошли в здание, нас встретили автоматы по продаже билетов и стойка администратора, за которой находилось несколько полок с коньками, которые, судя по всему, можно было взять напрокат.

— Скажи мне, какой у тебя размер, — сказала Акира. — Я пойду и подберу пару.

Я назвал ей свой размер обуви, и она перепрыгнула через прилавок и начала осматривать полки. Почти сразу же она вернулась обратно с двумя парами коньков в руках. То ли это свидетельствовало о том, какой эффективной воровкой она стала за время поездки, то ли просто говорило о том, как она была рада сделать это вместе со мной.

С коньками в руках мы отправились на площадку, где нас сразу же встретила леденящая до костей волна холодного воздуха, словно кто-то открыл дверь огромного холодильника. Я был немного удивлен тем, насколько холодно там было. Большинство других посетителей катка в этот вторник утром были семьями, и у большинства из них были маленькие дети. Акира села на скамейку рядом с катком и начала надевать коньки. Я последовал ее примеру, наблюдая за тем, как она правильно их зашнуровывает.

— Они хорошо и плотно сидят? — спросила она.

— Да, думаю, да, — ответил я.

— Дай-ка посмотрю.

Акира наклонилась со своего места, чтобы осмотреть мою работу. Я бросил мимолетный взгляд на ее декольте, но быстро смутился и отвел взгляд.

— Да, по-моему, достаточно хорошо, — сказала она. — Ну что ж, пойдем.

Акира вышла на каток и тут же начала легко кататься. Тем временем я медленно, на неуверенных ногах, вышел на лед, все время держась за низкую стенку катка. Но, выйдя на лед, я понял, что мне удивительно легко держаться на ногах, и попробовал отпустить перила.

— Ух ты, что за?!

Вот дерьмо! Здесь в два раза скользче, чем я ожидал!

Я заскрежетал лезвиями коньков по льду, снова цепляясь за стену изо всех сил. Мне определенно нужно было больше тренироваться, прежде чем я смогу делать это самостоятельно.

— Подойди еще немного сюда, почему бы и нет? — позвала Акира из центра катка. Она стояла на льду совершенно неподвижно, словно это было самым простым делом на свете.

— Ни за что, я не смогу, — сказал я. — Слишком скользко.

— Нет, ты просто слишком сильно напрягаешься. Попробуй позволить своему импульсу сделать большую часть работы.

— Не знаю, хорошая ли это идея, но ладно...

Я решил, что могу попробовать еще раз. Я осторожно оттолкнулся от стены, позволив себе парить, как облачко надо льдом, как и говорил Акира. Так я определенно чувствовал себя более устойчиво - только теперь у меня не было возможности остановиться.

— Эй, подожди! — крикнул я. — Я даже ничего не делаю, но все равно скольжу вперед! Это место под уклоном, что ли?!

— Очевидно, что нет, придурок. Ты всегда будешь двигаться вперед, пока твой центр тяжести находится позади тебя.

— Подожди, правда? Но какой в этом смысл?

— Или, погоди-ка, он был спереди? Черт, теперь я забыла...

Пока Акира наклоняла голову, размышляя над этим, я потерял равновесие и упал на задницу. Я пополз по холодному льду на руках и коленях к краю катка. Я официально решил, что больше никогда не захочу отпускать стену.

— Чувак, ты безнадежен, — сказал Акира. — Вот, я покажу тебе, как это делается.

С этими словами Акира оттолкнулась и начала кружить по арене на большой скорости.

Черт возьми, как же она быстра! При этом ее движения были настолько плавными и грациозными, что мне было трудно поверить, что она просто случайно катается на коньках. Ее тело было так сильно наклонено вперед, что я не понимал, как она не падает. Она сделала один большой полукруг по катку, а затем пронеслась через других замерших фигуристов, как лыжник, совершающий слалом.

— Черт… — пробормотал я в восхищении, и на мгновение мы встретились взглядами. Она ухмыльнулась, затем прибавила темп и начала кататься задом наперед. Я даже не подозревал, что такое возможно. Затем она подняла одну ногу вверх, сильно опустила ее и с силой взмыла в воздух. Она сделала небольшой вираж в воздухе и грациозно приземлилась на лед, а затем на коньках вернулась к тому месту, где находился я. Она положила руки на талию и выпятила грудь.

— Хе-хе-хе... Как тебе это нравится?! — хвастливо сказала она.

— Вау, ты как профессиональная фигуристка! — воскликнул я. — Ты так хороша, что я не думаю, что смогу чему-то научиться, просто наблюдая за твоим примером! Ты брал уроки или что-то в этом роде?

— Нет, учитель физкультуры научил нас этому еще в начальной школе. Большую часть того, что я знаю, я выучил, занимаясь дополнительно после школы. Хотя я немного удивлен, что у меня все еще получается после стольких лет. Видимо, я просто прирожденный, да?

— Да, без шуток… — Я был в таком благоговейном восторге, что мог только поддерживать ее, пока она напевала себе под нос. — С такими навыками ты должна честно попытаться попасть на Олимпиаду или что-то в этом роде, как по мне.

— Нет, ни за что. В начальной школе и так было полно детей намного лучше меня. И это стоит кучу денег, если ты хочешь действительно работать, чтобы стать профессиональной фигуристкой.

— Правда? Ха, я бы не догадался...

— Я просто хочу кататься для удовольствия, и мне этого достаточно. Но тебе придется начать практиковаться, если ты хочешь перестать держаться за стену, друг мой.

И на этой ноте Акира снова принялся праздно кататься.

Конечно, у нас было все время в мире, чтобы я мог потренироваться, но я уже мог сказать, что это будет не моя чашка чая. Я прекрасно знал, что мои спортивные рефлексы просто ужасны, но я не ожидал, что буду настолько безнадежной развалиной. Хотя, наверное, более позитивный взгляд на это заключается в том, что теперь я узнал свой уровень мастерства и не опозорился ни перед кем, кроме Акиры. Конечно, трудно сказать, что мне было весело, но наблюдать за тем, как она с детским восторгом катается на коньках, было достаточно, чтобы порадоваться, что мы пришли сюда.

Я решил, что попробую немного потренироваться сам, не мешая ей. Я медленно прокладывал путь по льду, неуклюже подтягиваясь вдоль стены, хотя было очевидно, что я гораздо больше работаю руками, чем ногами. Я не чувствовал, что совершенствуюсь. На самом деле это было очень трудно. Акира заметила, что я бьюсь, как ребенок, и подскочила ко мне, чтобы поприветствовать, хотя в руках у нее почему-то был штатив для фотоаппарата.

— Где ты это взяла? мспросил я.

— Он просто лежал на скамейке вон там. Вот, держи, — сказала она, протягивая мне ножной конец сложенного штатива. Ей не пришлось повторять дважды, и я ухватился. — Решила немного прокатить тебя, бесплатно. Только не отпускай, сейчас же.

— Вау! — сказал я, когда Акира понеслась назад, а поскольку я держался за треногу, меня потащило прямо вместе с ней. Мое тело напряглось, я держался за жизнь в скрюченном положении, а она стремительно набирала скорость. Холодный воздух коснулся моих щек, которые уже раскраснелись после предыдущей серии кувырков. Это было довольно приятно - настолько приятно, что через некоторое время мое тело само собой разжалось. Когда я поднял голову, то увидел, что Акира смотрит на меня с триумфальной ухмылкой. Время от времени она оглядывалась через плечо в ту сторону, куда мы ехали, поворачивая по мере необходимости, но при этом не теряя скорости.

Внезапно у меня в голове промелькнула странная фантазия: мы с ней, держась за руки, кружимся по большому полю, усыпанному цветами. Это было похоже на сказку, и я не смог удержаться от улыбки при виде этого образа.

— Веселишься? — спросил Акира.

— Да. По крайней мере, я так думаю.

Она улыбнулась. 

— Круто. Когда тебе станет немного лучше, я клянусь, ты тоже полюбишь кататься. Тебе просто нужно будет работать и тренироваться.

— Хорошо, — ответил я, кивая. — Да, я тебе верю.

Я крепко сжал штатив обеими руками. Это была глупая мысль, но я готов был поклясться, что сквозь прочные пластиковые ножки я почти чувствовал тепло тела Акиры.

После нескольких часов катания на коньках мы оба чувствовали себя довольно уставшими. Когда мы покинули каток, мои наручные часы показывали, что уже семь вечера. Мы с Акирой решили остановиться на ночь в более приятном отеле, поэтому немного поискали и в итоге нашли тот, при котором был ресторан со шведским столом. К счастью для нас, он был открыт весь день, так что даже в такой час нам было из чего выбрать.

Аппетит взял верх, и мы, отбросив всякое притворство, с жадностью набросились на еду. Я съел стейк, суп, яичный заварной крем с курицей на пару, пиццу, макароны au gratin и множество десертов в придачу. К концу пиршества мы оба наелись до отвала.

Акира откинулась на спинку стула и удовлетворенно потерла живот. 

— О, Боже, я так наелась. Давно так много не ела...

— Да, я тоже, — сказал я. — Уф... Чувствую себя довольно вздутым, вообще-то...

Мы поднялись наверх, чтобы найти себе пару комнат на ночь, и оба сгорбились от боли, как будто в любую минуту могли упасть. К счастью, мы нашли две комнаты для гостей, расположенные рядом друг с другом, и обе были свободны. Я направился в свою и тут же рухнул на кровать, на некоторое время впав в пищевую кому. Как ни больно это было, но с полным животом приятно чувствовать себя живым.

Как только желудок немного успокоился, я встал и достал блокнот, который недавно украл в магазине. Я подошел к письменному столу в углу комнаты, взял фирменную ручку отеля и начал выводить слова на странице. Но через несколько минут я услышал стук в дверь, поэтому отложил ручку и встал со стула, чтобы ответить. Когда я открыл дверь, меня встретила Акира, стоящая в коридоре с колодой карт в одной руке.

— Эй! — сказала она. — Я нашла их на стойке регистрации... Подумала, может, сыграем с ними в какую-нибудь игру? Хе-хе...

Этот ее смущенный смех, а также все остальные милые, невинные манеры, которые она время от времени демонстрировала, были настолько очаровательны, что у меня прямо сердце из груди выскочило. Я был очень слаб к подобным вещам.

— Конечно, — сказал я. — Заходи.

— Круто, спасибо. — Акира сделала всего несколько шагов в мою комнату, чтобы заметить блокнот, который я оставил открытым на столе. — О, ты что-то писал?

— Да, вроде того. — Я сел обратно в кресло, а Акира устроилась на кровати. — Подумал, что раз уж мы можем потерять память по окончании заморозки времени, то неплохо было бы оставить письменный отчет о нашем путешествии, чтобы мы хотя бы знали, что произошло, даже если не сможем вспомнить ничего из этого.

— О да, ты ведь упоминал, что хочешь это сделать, не так ли? — сказала Акира, вынимая из коробки игральные карты и перетасовывая их. — Блин, как-то тоскливо думать, что мы просто забудем обо всем этом, да?

— Да…

В комнате воцарилась неловкая тишина.

Черт. Я не хотел портить настроение. Да и не хотелось мне сейчас затевать этот неприятный разговор. Я должен был как-то спасти ситуацию.

— Ну, мы же не знаем наверняка, что забудем, — сказал я. — Просто подумай об этом как о дополнительной страховке. Ты можешь попробовать написать его и для себя, знаешь ли. Это довольно весело, вообще-то.

— Хм. Да, может быть, я попробую.

— Попробуй.

Она наклонилась через мое плечо, чтобы заглянуть в мой блокнот. 

— Лучше бы ты делал так, чтобы я здесь звучала круто, а то мало ли что.

— Честно говоря, я просто пишу все, как было. Сейчас я дошел до того момента, когда мы провели ночь в начальной школе, и ты коснулась моей руки.

— Подожди, что? Ты включаешь это? Ты сделаешь так, что я покажусь ужасным человеком твоему будущему «я» со стертой памятью.

— Нет, не волнуйся. Я уже написал о тебе много хорошего.

— Т-ты? Ну, ладно. Просто продолжай делать то, что делаешь, тогда...

Я закрыл блокнот и сел к ней на кровать. Номер был одноместный, так что это была единственная ровная поверхность, на которой было достаточно места, чтобы мы могли вместе играть в карты. Мы могли бы спуститься в холл или куда-нибудь еще, но Акира, похоже, не возражала.

Мы разложили карты на кровати и для начала сыграли несколько раундов в «Дурака». Затем мы сыграли в блэкджек, шулерство, концентрацию, покер - практически во все карточные игры, правила которых мы помнили, мы сыграли хотя бы раз.

— Неплохо, похоже, что я снова выиграла! — похвасталась Акира после раунда «Президент», в котором она меня просто уничтожила. Как проигравший, я должен был перетасовать колоду. Срезая и перетасовывая карты с помощью техники, которая стала для меня слишком привычной за последний час или около того, я случайно поднял глаза и заметил, что Акира смотрит на меня.

— Ч-что? — спросил я.

— Ничего, просто заметила, что твои волосы стали очень длинными, — сказала она. — Не то чтобы они не были такими длинными, когда мы только познакомились, конечно.

— О, да... Думаю, так и было, да? Вроде как просто позволяю им отрастать большую часть времени. — Я отложил колоду карт и принялась возиться с челкой. Когда мы начали путешествие, она уже нависала над глазами, но теперь была достаточно длинной, чтобы зачесать кончик носа. В этом был смысл - очевидно, что волосы будут продолжать расти, если их не стричь, а с момента нашего отъезда из Хакодате прошло уже около месяца.

— Кстати, это значит, что ты не против, чтобы люди трогали твои волосы?

— Мммм... Я бы сказал, что это немного серая зона, возможно. Определенно не люблю, когда их гладят или что-то в этом роде, но если просто расчесывают кончики или что-то еще, то это не так уж и плохо.

— Только не говори... Черт, мне даже жаль твоего барбера.

— О, я не хожу в салон.

— А? О, прости. Наверное, в парикмахерскую?

— Э-э, нет... У меня нет парикмахера.

Акира с любопытством наклонила голову. 

— Подожди, что? Тогда как же ты стрижешься?

Часть меня хотела быть откровенной, чтобы она могла узнать обо мне больше, но это чувство сейчас противоречило моему страху, что ее это полностью оттолкнет. Это была довольно близкая гонка, но в данном случае первое едва смогло вырвать победу.

— Эм, ладно… — начал я. — Я был бы очень признателен, если бы ты пообещала не реагировать на это слишком остро, не пугаться этого или что-то в этом роде.

— Чего ты такой серьезный? — спросила Акира, садясь прямо. — Неужели это действительно так важно?

Мое сердце билось быстрее, чем следовало. Во рту пересохло, а руки дрожали. Я нервничал еще больше, чем тогда, когда предложил просто оставить время в замороженном состоянии. Но теперь она загнала меня в угол, и у меня не было другого выбора, кроме как рассказать ей. Я приготовился к худшему.

— По правде говоря... я разрешаю маме стричь меня, — признался я.

— Да ну… — сказала Акира и на некоторое время замолчала. — Подожди, и это все?

— Да, все.

— Блин, какого черта ты поднял такую шумиху? — Она позволила своей жесткой позе сдуться, как будто это был самый большой антиклимакс в мире. — Кого вообще волнует, что твоя мама стрижет тебя? К тому же, это экономично, верно? Это не стоит никаких денег.

Я был немного озадачен. Я совсем не ожидал такой реакции. 

— Да, но я имею в виду, что я в средней школе. В нашем возрасте никто не позволяет маме стричь себя... Если только ты не полный неудачник.

— Ты думаешь? То есть, да, может, это и не норма, но я действительно не вижу в этом ничего особенного. Черт возьми, большинство парней из бейсбольной команды моей школы до сих пор разрешают своим родителям брить головы.

— Ладно, но мне кажется, что это немного другое.

— Как это?

— Я... не знаю, как это объяснить. Но это просто так.

Когда я уперся пятками, но отказался предложить какое-либо обоснование, Акира скорчила гримасу, словно ей надоело, что я такой трудный.

— Говорю тебе, в этом нет ничего постыдного, — сказала она. — Уж точно лучше, чем ужасные отношения с родными.

Я бы не сказал, что у меня были особенно хорошие отношения с родителями... Но, несмотря на это, я не знал, как на это реагировать. Ни согласие, ни несогласие не казалось мне правильным. Но я все равно был рад, что сказал ей об этом - действительно был рад. И рад, что именно с ней я отправился в это путешествие. Мне повезло, что я нашел человека, которому было бы наплевать, кто меня стрижет, и тем более не осуждать меня за это.

— Значит, все в порядке, когда это твоя мама, да? — пробормотала Акира, и тут же ее глаза загорелись надеждой. — Как думаешь... может, я тоже могу потрогать твои волосы?

— Что, например... прямо сейчас?

— То есть, да! Нет лучшего времени, чем настоящее, верно? — взволнованно сказала Акира.

Признаться, мне показалось, что она ставит меня в немного неловкое положение. Мое состояние не позволяло выбирать, кто может, а кто не может прикасаться ко мне. Когда мама стригла мне волосы, это все равно было крайне неприятно, но я знал, что время от времени мне придется с этим мириться. Не то чтобы я совсем не возражал против этого.

Но если бы это был Акира, может быть...

Если бы я практически не чувствовал сопротивления, когда она прикасалась к моим волосам, это могло бы послужить толчком к тому, чтобы я начал медленно преодолевать свое состояние с помощью кого-то, с кем мне было бы комфортно.

Я тяжело сглотнул и кивнул. 

— Хорошо. Ты можешь попробовать.

— Отлично. Полагаю,ты согласен?

Акира наклонился вперед, и я услышал, как под нами скрипнули пружины кровати, а мое тело напряглось, как статуя.

— Ладно, э-э-э... Давай посмотрим… — сказала Акира, видимо, не в силах решить, где и как прикоснуться к моим волосам, чтобы мне не было слишком неудобно.

Подумав, что это не самая удачная позиция для того, чтобы она не касалась моей кожи, я наклонил голову вперед, как бы кланяясь в знак приветствия, и челка упала на лоб. Акира медленно протянула руку - и еще до того, как она коснулась меня, мой лоб стал очень горячим. Это было всего несколько секунд нервного предвкушения, но мне показалось, что прошли минуты. В конце концов, кончики ее пальцев приблизились настолько, что коснулись моих волос... и она нежно погладила мою челку.

О-о-о, Боже... У меня уже руки чешутся! Казалось, она буквально нащупывает грань между щекоткой и сильным дискомфортом для меня. Я чувствовал себя как на иголках, молясь, чтобы это поскорее закончилось.

— Черт, да у тебя волосы даже шелковистее, чем у меня, — сказала Акира. — Меня это немного бесит.

Теперь она начала играть с моей челкой более смело - собирала ее в пучок, накручивала на палец, слегка подкручивала. А потом, постепенно, она начала трогать не только мою челку, и я почувствовал, как мои тактильные рецепторы покалывает, как никогда раньше, и я цеплялся за последние нервы, пытаясь вытерпеть это.

И вдруг пальцы Акиры коснулись моей кожи.

Я рефлекторно дернулся назад и отбил ее руку.

Резкий удар эхом разнесся по номеру.

Глаза Акиры широко распахнулись от шока, и мои тоже.

Ее рука осталась висеть в воздухе в том месте, где ее ударили.

Мы оба погрузились в полное молчание. Она смотрела на меня, а я на нее.

В этот момент мне показалось, что время застыло на месте вместе со всем остальным миром.

Прошло несколько секунд, прежде чем я окончательно пришел в себя.

— О Боже! Мне так жаль! — крикнул я, извиняясь настолько убедительно, что с тем же успехом мог бы стоять на руках и коленях. — Я... это не твоя вина! Это был просто рефлекс, клянусь!

— Нет, это точно была моя ошибка. Наверное, я слишком увлеклась. Прости за это...

Она опустила руку обратно на колени, изо всех сил стараясь казаться спокойной и собранной, несмотря на темные облака меланхолии, которые, как я видел, собирались в ее глазах подобно буре. Чувство вины и отвращения к себе, которое я испытывал при этом, было настолько сокрушительным, что я подумал, что мои ребра могут впасть внутрь и проткнуть легкие. Но еще хуже, чем то, что я чувствовал себя ужасно из-за того, что отшлепал руку Акиры, было осознание того, что даже этот человек - тот, кому я позволил войти и открыть свое сердце больше, чем кому-либо другому, - все еще не может снять с меня это проклятие. И это была настолько жестокая реальность, что она ощущалась как удар в самое нутро.

— Я действительно думал, что все будет хорошо, если это будешь ты… — сказал я.

Отчаяние охватило все мое тело. Я собирался быть таким до самой смерти, не так ли? Я никогда не познаю тепла другого человека, не говоря уже о том, чтобы взять его за руку и разделить с ним эту жизнь. Я был обречен умереть в одиночестве.

— Я искренне ненавижу себя за это... Что я такого сделал, чтобы заслужить такую жизнь?

— Мугино...

Я прикусил губу. Мне следовало бы знать лучше... Черт, я думал, что уже давно перестал исправляться. Но теперь жалкие обрывки надежды, за которые я цеплялся в глубине души, превратились в острые, крошечные иголки, пронзившие всю грудь.

— Прости, Игума. Я не хотел причинить тебе боль… — Это были последние слова, которые я успел произнести, прежде чем погрузиться в яму ненависти к себе.

— Не волнуйся за меня. Я не принимаю это на свой счет, обещаю, — сказала Акира.

Ее слова были похожи на мягкое одеяло, нежно накинутое на все мое тело.

— Я знаю, что ты называешь это состоянием, как будто это какая-то ужасная болезнь, — продолжила она. — Но если бы я не знала, что ты не можешь прикасаться к другим людям, я бы никогда не почувствовала себя комфортно, отправившись в это путешествие вместе с тобой, сразу после того, что со мной произошло. И я знаю, что это, наверное, довольно бесцеремонный поступок с моей стороны, учитывая, что это, очевидно, твоя большая неуверенность в себе и то, что причинило тебе много боли. Но, думаю, я просто хотела сказать, что быть собой - это не всегда плохо, по крайней мере, в моем случае.

Акира улыбнулась мне.

— Так что не чувствуй, что ты должен измениться. С некоторыми вещами нужно просто смириться, понимаешь? Ты прекрасен таким, какой ты есть. Но если ты действительно хочешь попытаться преодолеть это... я буду рада помочь тебе в этом, когда захочешь. Я не против, если поначалу будет трудно, или ты будешь реагировать так, как не хотела. Только скажи, и я в твоем распоряжении.

Ее улыбка была всеобъемлющей. Всеприемлющей. Всепрощающей.

Она была теплой. И нежность. Но больше всего - мучительно-горькой.

— Спасибо, Игума...

— Нет, не стоит, — ответила Акира. Затем ее улыбка превратилась в луч солнечного света, настолько яркий, что он мог бы превратить эту промозглую осень обратно в лето. — Ну, расскажи мне, чем ты хочешь заняться завтра?

Мы продолжили наше путешествие в неспешном темпе. Мы зашли в зоопарк и проникли на выставку жирафов, чтобы попозировать рядом с ними. Заглянули в местный парк развлечений и полностью провалили сценическое шоу, которое было в самом разгаре. Мы прошли через заводы, аэропорты, военные базы, полицейские участки, электростанции и всевозможные другие места, куда обычным гражданам вход запрещен. Мы от души наслаждались этим застывшим миром, используя все возможные способы. Спустя бесчисленное количество объездов и попутных поездок мы наконец прибыли в токийский район Адати, где находилась квартира моего дяди, после очередного...

— Сколько времени прошло с тех пор, как мы покинули Насу? — спросил я.

— Черт его знает, — ответила Акира. — Может, месяц?

— Ладно, да. Полагаю, это подходит...

Я записал в дневнике «еще месяц или около того».

Мне казалось, что сейчас я сильно сокращаю события, но ладно. Все, что мы успели сделать за это время, - это вдоволь налюбоваться собой, так что, раз уж я донесла эту мысль до читателя, этого было вполне достаточно.

Я закрыл блокнот и убрал его обратно в сумку. В данный момент мы отдыхали возле мини-маркета, сидя на ограждениях в форме перевернутой буквы U. Рядом со мной Акира с удовольствием набивала лицо куском жареной курицы.

Теперь, когда мы оказались в самом Токио, редкие пейзажи, которыми мы наслаждались в некоторых северных префектурах, превратились в сплошные бетонные джунгли, и люди были буквально везде, куда ни глянь. Этот город всегда был слишком многолюдным и удушливым на мой вкус. И все же, по какой-то причине - будь то чувство возвращения домой или просто тот факт, что время сейчас остановилось, - я не испытывал к нему особой ненависти.

— Боже, это было вкусно, — сказала Акира, бросая обертку от курицы в ближайший мусорный бак. — Так ты сказал, что квартира твоего дяди где-то здесь, да?

— Да, — сказал я. — Еще минут тридцать ходьбы или около того, наверное.

— Понятно. Черт, я вдруг начала нервничать...

Я был с ней заодно. Хотя мы, конечно, проделали долгий путь и по пути изменили свое представление о заморозке времени, мы все равно прошли весь путь от Хоккайдо, чтобы добраться до квартиры моего дяди. Если бы мы ничего не нашли там после всех этих усилий, это было бы очень неприятно. Но мы перейдем этот мост, когда придем к нему. К тому же прекращение феномена уже не было нашей целью.

Мы выехали с парковки мини-маркета, и я, как мог, направился к дядиной квартире, ориентируясь на улицы и здания, которые узнавал по пути.

— О, привет. А вот и Университет префектуры, — сказал я. — Весной здесь очень красиво, все деревья цветут. А если ты пойдешь прямо по этой дороге, то она приведет тебя прямо к главному офису издательской компании «Ютоша».

— Черт... Ты говоришь почти как местный житель, — сказал Акира.

— Ну, да. Наверное, потому что я такой и есть, — ответил я, озорно улыбаясь.

— А дом твоих родителей тоже где-то здесь?

— Нет, мой дом довольно далеко, вообще-то. Но школа, в которую я хожу, находится неподалеку, если хочешь проверить.

— Подожди, ты серьезно?! Да, черт возьми, хочу!

И мы решили сделать последний крюк и дошли до моей школы - не то чтобы нам было стыдно идти по живописному маршруту, когда время застыло. К тому же до школы было всего два перекрестка, так что мы добрались туда в мгновение ока. Мы с Акирой стояли на тротуаре и смотрели на большой школьный герб, выбитый на внешней стене главного здания.

— Ого... Так вот куда ты ходишь в школу, да? — сказала Акира, с легким впечатлением дергая за закрытые школьные ворота. Я помог ей открыть их, и мы вдвоем вошли в кампус.

— Не могу вспомнить ни одного случая, когда бы я не чувствовал себя подавленным, проходя здесь, — сказал я, когда мы вошли в главный вход, и все мрачные, неприятные чувства, с которыми я сталкивался в этих стенах, снова нахлынули на меня.

Акира наклонила голову. 

— Что, потому что тебе не нравилась школа?

— Да, пожалуй, на этом все и закончилось. Черт, я даже мечтал, чтобы метеорит упал и сравнял все это место с землей.

— Может, тогда разобьем все окна, когда будем уходить?

— Нет, ты, чертов преступник. Мы не бунтуем, ради всего святого.

Мы вышли в главный коридор, не останавливаясь, чтобы переобуться; в моей школе разрешалось носить только уличную обувь. Хотя все одиннадцатиклассники уехали на экскурсию в Хакодате, остальные ученики все еще были на занятиях, так что в здании вместе с нами находились люди.

— Как бы я ни ненавидел эту школу, я знаю, что есть много людей, которые ее любят, — продолжал я. — Я бы никогда не захотел без нужды портить имущество, которое много значит для кого-то.

— Ладно, я уже поняла! — сказала Акира. — Это была просто шутка, черт возьми... Это ты начал говорить о метеоритах и прочей ерунде!

— Так, мы на месте.

Поднявшись на третий этаж и пройдя по коридору, мы добрались до моего класса. Я попытался открыть дверь, но обнаружил, что она заперта. Акира настаивала, поэтому я спустился в комнату для персонала и взял ключ, а затем поспешил обратно и отпер дверь, чтобы пропустить нас внутрь.

— Вот мое место, прямо здесь, — сказал я, проходя и садясь за свой стол, стоявший в центре класса. Акира быстро подошел и сел за парту рядом с моей.

— Ух ты. Такое ощущение, что мы одноклассники, раз сидим вместе, да? — сказала она, улыбаясь так, словно эта мысль ее очень забавляла.

Я попытался представить себе мир, в котором мы с ней учимся в одном классе, в одной школе. Я, антисоциальный прогульщик, и она, абсолютная простушка. Скорее всего, мы бы никогда не общались, даже если бы оказались в одном классе. Если бы нас не связал какой-нибудь сверхъестественный феномен вроде этого, мы бы, скорее всего, до самого выпуска не обменялись ни единым словом. В таких размышлениях я понял, насколько фантастическими были обстоятельства нашей случайной встречи.

— Эй, Мугино! Иди и купи мне булочку якисоба, чертов придурок! — сказала Акира, спонтанно представив себе сценарий, в котором я был ее послушным маленьким лакеем. Я тут же взял назад все сентиментальные мысли, которые только что пронес в голове.

— Ни за что, — сказал я. — Ты можешь купить ее сама.

— Тч. Вредина.

— Вовсе нет. Просто не люблю, когда мной командуют.

— Ну, разве ты не просто большая палка в грязи? Ты никогда не станешь популярным среди девушек, если будешь продолжать так себя вести, знаешь ли.

— Как будто меня это волнует. Кроме того, ты теперь единственная девушка на всем белом свете, так что это не имеет никакого значения.

— О да, похоже, что нет... Что ж, тогда справедливо. Я не обижусь, если ты так и не найдешь себе девушку.

— Ладно, когда ты так говоришь, это кажется гораздо более оскорбительным...

Акира встала и подошла к окну. Выглянув наружу, она наклонила голову и издала любопытный звук, как будто что-то заметила.

— Эй, твой школьный двор выглядит странно, — сказала она. — Все цвета какие-то странные.

Странно? Как это? Я встал и присоединился к ней у окна. Прямо под нами находилась спортивная площадка, сделанная из искусственной травы и окруженная ярко-синей дорожкой. Это определенно отличалось от обычного школьного двора или тротуара.

— Да, она покрыта водонепроницаемым покрытием для лучшего дренажа, — объяснил я. — Такое часто встречается в средних школах.

— О, ха. Ты не говорил... Похоже, на ней будет довольно сложно сделать каток, тогда… — Она прозвучала немного разочарованно.

— Честно говоря, я уверен, что в окрестностях Токио нет ни одной школы, где бы это делалось. Здесь не бывает так холодно, как в Хакодате. Да и снега почти не бывает... Кстати, вспомнил - однажды, когда я учился в начальной школе, выпал снег, и мы весь первый урок играли в него. Это было здорово.

— Подожди, а когда же вы тогда делали уроки?

— Нет. В тот день мы просто играли в снегу.

Это было довольно приятное воспоминание, несмотря ни на что. Даже если в итоге я в одиночку слепил снеговика в укромном уголке кампуса, это все равно было хорошее время.

— Думаю, на Хоккайдо такого никогда не случится, да? — сказал я.

— Ты шутишь? Конечно, нет, — ответила Акира. — Снег там - обычное дело. Блин, теперь ты мне просто завидуешь... Хотела бы я тоже родиться в Токио.

— Да ладно. В жизни в Хакодате есть и хорошие стороны, верно? Например, возможность кататься на коньках в школе, вкусные морепродукты и все такое.

— Наверное, но здесь, в Токио, гораздо больше всего интересного.

— Да, слишком много, как по мне. И поверь мне, когда есть слишком много вариантов, из которых можно выбирать, тебя просто парализует от принятия решений.

— Хммм... Мне это кажется немного странным, но ладно. Наверное, это просто одна из тех вещей, которые говорят «у соседа трава всегда зеленее».

После этого мы провели еще немного времени в классе, просто ведя светскую беседу на случайные школьные темы, делясь анекдотами о конкретных детях в нашем классе, обсуждая различия между тем, как проходят школьные мероприятия здесь, в Токио, и на Хоккайдо, и так далее. Но после того как мы поболтали некоторое время, у меня возникло ощущение, что у нас закончились темы для разговора.

Я посмотрел на дверь. 

— Может, нам пора идти?

— Да, наверное.

Мы встали и вышли из класса.

Наконец-то мы добрались до дома моего дяди Курехико. Я задумался, сколько же времени прошло с тех пор, как мы впервые отправились в путь из Хакодате. Было какое-то нереальное ощущение, что мы наконец-то добрались до места назначения после стольких лет. Не теряя времени, мы поднялись по внешней лестнице, а затем отыскали дверь в его квартиру: Комната 202. Затаив дыхание, я положил руку на дверную ручку.

— Она заперта, — сказал я.

Да, ничего особенного, подумал я про себя. Чего ты ждал, идиот?

— Где мы можем найти ключ? — спросил Акира.

— Ммм... У меня дома наверняка есть запасной, но...

Идти до моего дома и обратно было бы довольно долго. Даже если весь мир остановится, это будет выглядеть пустой тратой времени. Я ломал голову над возможными альтернативами, но тут в разговор вмешалась Акира.

— Эй, у меня есть идея. Это ведь второй этаж, верно? Почему бы нам просто не забраться на балкон и не влезть через окно?

Если бы я не знал ничего лучше, то подумал бы, что у этой девушки сегодня миссия - разбить несколько окон. В то же время я не мог придумать никаких других реалистичных вариантов, доступных нам. К тому же, поскольку здание было довольно старым, я знал, что в нем, скорее всего, не было самых современных мер по предотвращению преступлений, так что взломать дверь со второго этажа не должно быть так уж сложно. Я понимал, что мы лишь создадим беспорядок, который потом придется убирать хозяину, но иногда, чтобы приготовить омлет, нужно разбить несколько яиц.

— Ладно, я поднимусь на балкон, — сказал я. — А ты подожди здесь.

— Да, конечно.

Я оставил Акиру у входной двери, а сам отправился к задней части жилого дома. Там я взобрался на перила веранды первого этажа, ухватился ногами за водосточный желоб и с удивительной легкостью вскарабкался на балкон моего дяди. К счастью, его раздвижная дверь была не заперта, так что сегодня нам не придется разбивать стекло. Я снял обувь и направился внутрь.

Судя по всему, поместье еще не было ликвидировано, так как дом остался совершенно нетронутым. Запах масляной краски, въевшийся в стены и половицы, вызвал у меня глубокую ностальгию. Я прошел через гостиную и отпер входную дверь.

— Так вот как, да? — неловко сказала Акира, снимая туфли и заходя внутрь. В ее шагах чувствовалось беспокойство, когда она медленно шла в гостиную, нервно оглядываясь по сторонам.

Комната была безупречно чистой и аккуратной, что свидетельствовало о навязчивой дотошности дяди Курехико. Похоже, здесь не было ничего, что могло бы послужить подсказкой, - оставалась только соседняя комната в западном стиле, которую дядя использовал в качестве рабочей, и она казалась мне куда более перспективной. Я раздвинул тонкую бумажную дверь, отделявшую ее от основной жилой зоны.

— Вот черт, — сказал Акира, изумляясь открывшемуся виду.

Стены сверху донизу были покрыты картинами, написанными маслом, и все они, предположительно, были написаны моим дядей. Теперь их было гораздо больше, чем в прошлый раз, когда я был здесь. В самом конце комнаты находился один холст - более чем в два раза больше остальных, - накрытый полотном. Одинокая картина была аккуратно завернута и оставлена на видном месте, как будто она была слишком священна, чтобы ее могли осквернить смертные. Мы с Акирой посмотрели друг на друга, потом на полотно. Я подошел и сдернул полотно.

Это была картина с изображением гигантской осы - такой массивной и внушительной, что казалось, будто она может вырваться из холста и поглотить нас целиком. Я почти слышал трепетные удары ее крыльев. Казалось, она нарисована так, будто на нее смотрят в сумерках, а все ее тело отливает закатно-оранжевым оттенком. При ближайшем рассмотрении я увидел, что на картине изображена не настоящая оса. Скорее, это был коллаж, составленный из бесчисленных предметов выброшенной мебели и мусора: сломанного телевизора, электрического вентилятора, рекламного щита, стула - все они складывались в форму осы. Это была поразительно реалистичная картина, но в то же время не фотореалистичная. Это трудно было передать словами. Скорее, это было просто потрясающе сложное воссоздание какого-то страшного существа, на которое художник действительно положил глаз. В общем, это было произведение искусства, внушающее благоговейный трепет.

Но по какой-то причине... чем дольше я смотрел на него, тем больше меня охватывало странное чувство дежа вю. Как будто оно пыталось вызвать во мне какое-то странное чувство или вызвать скрытое воспоминание. Мне казалось, что я смотрю на...

— Мир в янтаре… — произнесли мои губы без моего согласия.

Именно эти слова произнес мой дядя во время нашего последнего телефонного разговора.

Может быть, для него это и был «Мир в янтаре»? Эта картина?

— Эй, Мугино, — сказала Акира. — Тебе стоит взглянуть на это.

Я обернулся и увидел, что она показывает на небольшой блокнот в кожаном переплете, лежащий раскрытым на столе в углу комнаты. Я подошел и заглянул в нее, чтобы увидеть четкий, угловатый почерк моего дяди, нацарапанный на всех страницах. Мы с Акирой вместе уселись на пол, скрестив ноги, и прочли ее до конца.

Я решил написать рассказ об этих событиях, чтобы привести свои мысли в порядок.

Все началось три дня назад. Я знаю это только по своим наручным часам; все остальные часы словно остановились, как и само время в тот роковой день. Только так я могу это описать: время, мир и все, что в нем есть, - все замерло в одно мгновение, чуть позже пяти часов пополудни. А потом все стихло.

Я попытался немного пройтись по окрестностям, но не смог найти ни одного дышащего тела, кроме себя. Люди, предметы, животные - все они были неподвижны, как мрамор. На мгновение я подумал, что, должно быть, умер и попал в чистилище. Возможно, меня сбила машина, выехавшая на тротуар, и я умер, не успев опомниться. Хотя если это лимб, то он действует по странным правилам, поскольку я замечаю, что устаю после нескольких часов блужданий, и меня посещает знакомая пустота в желудке, если я пренебрегаю едой. Так что нет, я относительно уверен, что все еще жив. Хотя и не совсем.

— То же самое случилось с дядей Курехико...

Значит, кроме меня и Акиры, был еще как минимум один человек, переживший замораживание времени, причем не менее близкий мне. Следующие несколько страниц блокнота представляли собой записи о времени, проведенном в этом замороженном мире, написанные в форме ежедневника. Он выдвигал гипотезы, исследовал их и делал выводы о правилах, по которым работает это явление, в том числе о том, как далеко можно бросать предметы, чтобы они замерзли в воздухе. Какой радиус вокруг человека не подвержен влиянию заморозки времениа. Как закон сохранения энергии вписывается в этот контекст. И даже некоторые предположения о том, что вызвало замораживание времени и что может положить ему конец. Так продолжалось несколько недель, и практически вся его логика совпадала с нашими с Акирой предположениями. Это подтверждение показалось мне очень приятным; похоже, мы были правы в том, что триггеры - это отчаяние и надежда...

В моей мастерской есть работа под названием «Мир в янтаре», написанная на холсте F80. Однажды она просто появилась в глубине комнаты, но я не помню, что когда-либо его рисовал. Я также не представляю, как мне удалось собрать необходимые материалы или посвятить сотни часов рисованию такой сложной работы.

Мне всегда казалось это странным и тревожным, но теперь мне кажется, что я знаю, почему.

Возможно, когда-то в прошлом время вокруг меня застыло, и я просто нарисовал «Мир в янтаре» в тот промежуток времени. Нелепое предположение, я знаю, и оно никак не объясняет, почему я не помню, как рисовал ее. И все же, как объяснение, оно кажется мне странно правильным. И если предположить, что я уже второй раз сталкиваюсь с этим странным феноменом остановки времени, то это также может объяснить, почему я чувствую себя в нем так странно спокойно, несмотря на обстоятельства.

Значит, я был прав в том, что картина с осами - это «Мир в янтаре». И хотя это была всего лишь его гипотеза, похоже, он тоже пережил в своей жизни несколько замораживаний времени. И, как и я, он потерял всякую память о предыдущих.

Но самое странное для меня, пожалуй, то, что на улице по-прежнему светло. Солнце выглядит все таким же ярким, а когда я подношу к нему руку, то ощущаю мягкое тепло. Но разве на фотоны не должна влиять остановка времени? И почему я все еще могу нормально дышать, если воздух, предположительно, течет только в радиусе нескольких сантиметров от меня? Разве я не должен задохнуться, когда закончится весь кислород в моем маленьком воздушном пузырьке, если я останусь на одном месте слишком долго? И все же я чувствую себя прекрасно, даже после восьми часов сна. И помимо этого у меня есть еще много-много вопросов. Являются ли световые волны единственной формой электромагнитных волн, не подверженной этому явлению? Вращается ли Земля, и если нет, то какие последствия это может иметь? Не повлияет ли это на гравитационное притяжение?

Единственное, что я могу сказать наверняка, - это то, что я нахожу это явление весьма благоприятным для моих целей. Конечно, есть и ряд неудобств, но у меня есть все необходимое, чтобы жить комфортно и сосредоточиться на работе. Такое ощущение, что кто-то специально создал его с учетом моих пожеланий.

Возможно, это подарок - краткая передышка от повседневных забот, дарованная мне небесами. Или своего рода отсрочка, призванная дать мне достаточно времени, чтобы подготовиться к жестокому будущему, которое меня ожидает, и чтобы я смог дожить до того момента, когда наконец-то расскажу об этом.

Исходя из этого, я решил назвать этот феномен «Эффектом моратория».

— Эффект моратория, да...

Такое название мог придумать только такой отъявленный циник, как мой дядя. И все же, учитывая, что мы с Акирой тоже прятались во временной заморозке и тянули время, опасаясь того, что может принести будущее, оно казалось странно подходящим.

После определенного момента записи в дневнике внезапно закончились. Я мог только предположить, что последняя запись была сделана в ночь перед тем, как у него случился сердечный приступ. Ведь мужчина в его возрасте никак не мог предвидеть такого развития событий.

Мне стало интересно, о чем думал дядя Курехико в последние минуты жизни. А может быть, он испытывал слишком сильную боль, чтобы вообще о чем-то думать. Скорее всего, он просто умер, страдая в одиночестве, без всякой надежды на будущее.

— Это слишком, чувак, — сказал я, повесив голову, когда мне показалось, что моя грудь может разорваться от тяжести моих сетований. Жизнь человека, на которого я когда-то равнялся, в конечном итоге почти ничего не значила, оборвавшись так трагически. Мне следовало бы больше с ним разговаривать, прислушиваться к его словам.

— Мугино, — сказала Акира. — Посмотри на это.

Я поднял голову.

Акира перевернула блокнот на последнюю страницу, где от края до края огромными буквами было нацарапано одно предложение. Я не был уверен, как интерпретировать эти слова - даже не знал, оптимистично или пессимистично их воспринимать. Но, тем не менее, они нашли отклик где-то глубоко внутри меня.

ПУСТЬ ЧАСЫ ОСТАЮТСЯ СЛОМАННЫМИ

Переночевав в квартире моего дяди, мы зашли в ближайший парк в районе Адати. Несмотря на то что парк находился в самом центре города, он был просторным и полным природы. Мы с Акирой остановились, чтобы посидеть немного на скамейке у большого пруда.

На улице было тепло и приятно - идеальная погода для того, чтобы мне захотелось лечь в траву и долго дремать. Но вместо этого я просто посидел немного, уныло глядя на пруд и позволяя спокойствию его вод медленно заполнить мое сердце и разум.

— Итак, что ты хочешь делать дальше? — спросила Акира.

— Хороший вопрос… — сказал я, потирая подбородок. — Хочешь проникнуть в императорский дворец или еще куда-нибудь?

— Ну и дела, чувак! — воскликнула она. — Это было бы чертовски дерзко, даже если бы время остановилось. Ты ведь не серьезно, правда?

— Конечно, почему бы и нет? Мы ведь теперь здесь, не так ли? Может, стоит попробовать, если это лучшая возможность, которую мы когда-либо получим.

Акира игриво усмехнулась. 

— То есть, я могу оценить смелость, но Императорский дворец? Ты нарушаешь больше правил, чем я думал, Мугино.

К этому моменту мы уже украли гораздо больше, чем положено, еды и совершили немало нарушений. Вероятно, было и множество других законов, которые мы нарушали, сами того не осознавая, и будем нарушать до тех пор, пока время будет оставаться неподвижным.

— Такое ощущение, что мы Бонни и Клайд, почти, — сказал я.

— Кто это? — спросила Акира, наклонив голову.

— Эта суперзнаменитая пара преступников, которые ездили по всей Америке, грабя банки и прочее, в 1930-х годах или что-то в этом роде. Про них сняли несколько фильмов. Всегда в бегах, стараясь быть на шаг впереди закона.

— Черт, это круто... Им это сходило с рук?

— Нет, вообще-то, они...

Я остановился.

Оглядываясь назад, я подумал, что сравнивать нас с этой парочкой преступников было не самой лучшей идеей, учитывая то, как мрачно они встретили свой конец. Но теперь, когда Акира, казалось, искренне хотел услышать больше, я был слишком глубоко погружен в историю, чтобы не закончить ее, и сейчас мне не хотелось лгать или уклоняться от нее.

— В конце концов полиция настигла их, и их обоих застрелили на улице, — сказал я. — На тот момент они были самыми разыскиваемыми преступниками в стране, поэтому копы не стали рисковать, пытаясь взять их живыми.

— О, да. Ну, это хреново.

Она сказала это совершенно бесстрастно, как будто это не было ни ожидаемо, ни неожиданно. Как будто это вообще ничего не значило. Я услышал скрип, когда она откинулась на спинку скамейки, сузила глаза и посмотрела в небо.

— Нельзя вечно делать все, что вздумается, — сказала она. — Реальность рано или поздно настигнет тебя.

Эта ее последняя фраза прозвучала так резко, что я почувствовал, как у меня свело живот. Но в то же время Акира была права - она не хуже меня понимала, что наше путешествие не может продолжаться вечно. Не нужно было быть ученым-ракетчиком, чтобы понять, что наш нынешний образ жизни просто недолговечен. То, как мы питались, находили места для ночлега - все, что нам приходилось делать ежедневно, чтобы выжить, требовало, чтобы мы продолжали нарушать закон и, вероятно, доставляли немало неприятностей тем, у кого мы воровали или навязывались.

Если бы мы точно знали, что мир останется таким навсегда, или это был бы постапокалиптический научно-фантастический роман, где время на Земле было заморожено какой-то злобной внешней силой, тогда, возможно, мы могли бы оправдать воровство еды из магазинов и ресторанов и ночлег там, где нам чертовски хотелось, в бесконечном количестве.

Но это было не так.

Мы уже знали, как заставить часы снова идти.

Все, что нам нужно было сделать, - это найти надежду на будущее. Не то чтобы мы были абсолютно уверены в том, что это именно тот метод, когда никто из нас еще даже не пытался найти эту надежду. Далеко не факт - мы пытались цепляться за этот замороженный мир как можно дольше, даже если это означало, что нам придется причинять неудобства сотням или тысячам людей, чтобы поддерживать наш нынешний образ жизни.

Конечно, мы знали, что это неправильно.

Но это не делало будущее более привлекательным.

Зачем нам вообще отказываться от этой фантазии? И ради чего?

Только для того, чтобы вернуться к безвкусной монотонности нашего скучного повседневного существования?

Как только время начнет двигаться, мне снова придется вернуться в школу. Снова общаться с людьми. Снова мириться с неудобными ситуациями. Снова быть нервной развалиной, снова маскироваться под полноценного члена общества. Мне пришлось бы думать о своих перспективах и карьерном росте, хочу я этого или нет. Я должен был либо научиться преодолевать свое состояние, либо найти какой-то странный альтернативный образ жизни, который не предполагал бы прикосновений со стороны других людей.

Я должна была стать сильнее, иначе я не смогла бы жить дальше. Вернее: Если я хотел жить дальше, то должен был стать сильнее. Никакие мотивационные плакаты и пустые заверения не могли изменить этот простой факт. Ни за один миллион лет.

В таком случае я уже знал, что предпочитаю. И все же...

— Эй, Мугино.

Я поднял голову с того места, где невольно позволил ей повиснуть. Когда я посмотрел на Акиру, она тыкала пальцем прямо мне в лоб.

— У тебя сейчас безумные морщины на лбу.

— О, да… — сказал я, пытаясь их убрать. — Извини, наверное, я немного запутался в мыслях.

— Да, я как раз хотела сказать... Ты выглядел довольно задумчивым в течение минуты. В чем дело?

Акира придвинулась ближе и наклонила голову, отчего ее золотистые локоны свободно развевались в неподвижном осеннем воздухе. Черная копна на ее макушке сильно увеличилась с начала нашего путешествия, так как корни ее волос отросли. Я с нежностью вспоминал, как она гримасничала при виде этого пятна, случайно увидев себя в зеркале на днях, и в десятый раз ворчливо твердила, что скоро снова покрасится.

— Знаешь, — сказал я, — мне было очень хорошо с тобой, Игума.

Акира уставился на меня широко раскрытыми глазами в смущенном недоумении.

— Д-да? Круто, рад это слышать.

— Но как бы мне ни было хорошо сейчас, — продолжил я, — я не могу не испытывать некоторого беспокойства, когда думаю о долгосрочной перспективе. Обо всем том, что неизбежно произойдет, когда время снова начнет двигаться вперед... О том, что мне снова придется вернуться к скучной повседневной жизни, о том, что, возможно, мы с тобой в конце концов перестанем общаться, а все те веселые воспоминания, которые мы создали вместе, начнут казаться чем-то из лихорадочного сна или другой жизни... Если только они не сотрутся совсем, то есть. Когда я начинаю думать о таких вещах, мне просто... просто больно, да.

— Мугино...

Она произнесла мое имя так мягко и нежно, словно обращалась с ним с величайшей осторожностью, что я почувствовал в ее голосе искреннюю заботу - по крайней мере, мне так показалось.

— Ты снова эмо! — категорично заявила она.

— Что?

— Не надо мне тут чтокать. Видишь ли, это именно то, о чем я тебе говорила - ты слишком чувствителен. Ты должен перестать зацикливаться на каждой мелочи.

Акира вскочила со скамейки и встала в нескольких футах перед моими коленями, затем положила руки на бедра и посмотрела на меня сверху вниз. Я почувствовал себя так, словно меня ждет лекция.

— Ты слишком много думаешь, мой друг. Так что с этого момента думать больше не разрешается.

— Как, черт возьми, я должен это делать?

— Не моя проблема. О, и больше никаких угрюмых монологов!

— Да ладно. Ты должна оставить мне хоть что-то.

Я не мог удержаться, чтобы не посмеяться над этим нелепым обменом. Заметив это, Акира тоже смягчила выражение лица и опустила одну руку с талии на бок.

— Не пойми меня неправильно, — сказала она. — Не то чтобы я иногда не думала о таких вещах - о будущем и все такое. Но все, что это делает, - заставляет меня чувствовать себя еще более безнадежной, чем я уже есть. А когда начинаешь задумываться о чем-то подобном, остановить это уже невозможно. Например, в моем случае я не знаю, как, черт возьми, уладить отношения с родными, или перестать чувствовать себя подавленным из-за школы, или понять, что я хочу делать со своей жизнью после окончания школы... И даже если бы мне удалось найти идеальное решение всех моих текущих проблем, я знаю, что, скорее всего, я просто придумаю тонну новых вещей, из-за которых буду переживать.

Я внимательно прислушивался к словам Акиры - ее голос был единственным звуком во всем мире.

— Если ты спросишь меня, я думаю, что почти у каждого есть свой собственный багаж, с которым он имеет дело. Но они все равно поднимаются с постели каждое утро и пытаются нести этот груз с собой, потому что знают, что единственное, что может стать лучше, - это притворяться, пока не получится. Именно это я и собираюсь делать. И думаю, ты тоже должен.

— Так что, ты хочешь сказать, что я должен просто полностью отключить свой мозг и притвориться, что все будет хорошо?

— Нет, дурачок. Все, что я хочу сказать, это: Не позволяй завтрашнему дню мешать тебе жить сегодня.

На мой взгляд, это было фактически то же самое высказывание - только перефразированное, чтобы придать ему более оптимистичный оттенок. И все же в том, как она это сказала, было что-то такое, что, казалось, прорезало шипы тревоги, которые так долго душили меня, плотно обвивая каждую конечность. Теперь, наконец, я был свободен. Я знал, что это освобождение, скорее всего, будет временным; подобные страхи были похожи на упрямые, раковые сорняки, которые укоренились глубоко в вашем сознании и никогда не могли быть полностью истреблены. Они готовы вспыхнуть и снова начать пожирать вас, если им дать хоть малейшее подтверждение. Но в этот раз я решил, что перейду этот мост, когда до него доберусь.

— Ты действительно сильна, Игума, — сказал я.

— Хех. Да, я знаю. — Акира хвастливо хихикнула, надув грудь. — Но не стесняйся и дальше говорить мне, какая я классная.

— Я имею в виду, что ты тоже классная и умная... Не говоря уже о том, что симпатичная.

Акира смущенно пискнула, а потом надулась и отвернулась. 

— Заткнись, черт возьми. Я не милашка, и ты это знаешь...

— Конечно, симпатичная. У тебя клыки выглядывают, когда ты улыбаешься, или волосы выглядят так, будто ты надел на голову большой подсолнух, или как ты надуваешься от некоторых вещей... Ах да, еще в твоих глазах время от времени появляется невинное детское удивление, как всякий раз, когда мы...

— Граааа! Ладно, ладно, я поняла! Хватит уже! — вмешалась она, яростно размахивая руками. Она была ярко-красной от уха до уха. — Чувак, у тебя ведь нет никаких проблем с тем, чтобы просто взять и сказать такое, правда? Мне придется следить за собой рядом с тобой, иначе у меня будут большие проблемы...

Акира снова села на скамейку рядом со мной, качая головой и прикрывая лицо рукой. Я достал из рюкзака бутылку воды и выпил последние несколько глотков. Дав себе время немного остыть, Акира возобновила разговор.

— В общем, как я и собиралась сказать до этого… — начала она. — Итак... Хочешь верь, хочешь нет, но я никогда не была дальше Токио на западе.

— Подожди, а? — сказал я, удивившись этому больше, чем предполагал.

— Я никогда не говорила об этом раньше, потому что не хотела показаться бескультурной провинциалкой, — продолжила она, видимо, стыдясь признаться в этом. — Но да, почти все мои друзья хотя бы раз в жизни бывали в Осаке, Нагое или еще где-нибудь. Но у нас никогда не было много лишних денег, поэтому я никогда не могла позволить себе поехать с ними, а мои родители никогда не брали нас с собой на семейные каникулы... Так что, наверное, я просто подумала...

Акира повернулся ко мне лицом.

— Если ты не против, может, мы могли бы отправиться в Кансай?

Мне показалось, что я почувствовал дуновение ветра.

Я уже представлял это в своей голове.

Новое приключение, только и ждущее своего начала.

Ликование разливалось по моей груди.

Никогда в жизни я не хотела ничего большего.

— Давай сделаем это, — сказал я. — Я пойду в Кансай, или на Кюсю, или вообще куда угодно - куда бы ни привели нас наши ноги.

— Ты серьезно? — сказала Акира.

— Да. Черт возьми, мы могли бы обойти всю Японию, если захочешь.

Лицо Акиры засветилось, как первый луч солнца после месяца снега. 

— Это было бы очень круто, да.

Даже с учетом всех наших многочисленных переездов нам потребовалось почти два полных месяца, чтобы добраться от Хакодате до Токио. Сколько бы времени занял у нас тур по всей материковой части Японии в таком случае? Может быть, больше года? Не то чтобы это имело значение, когда время останавливалось; мы могли наслаждаться или просто лениться, как нам заблагорассудится. Мы могли предаваться этому вечному мгновению счастья - этому вечному раю для нас и только для нас - столько, сколько хотели, и никто другой не мог нас остановить.

Так что забудьте о будущем. Все, что нам было нужно, - это сейчас.

— Ммммннн...

Акира сделала глубокий вдох и задержала его на некоторое время, вытягивая спину и все конечности, а затем позволила им снова ослабнуть, когда она наконец выдохнула.

— Черт, я вдруг почувствовала себя очень усталой, — сказала она, изо всех сил стараясь подавить зевок. Возможно, усталость наконец-то настигла ее, когда адреналин, полученный вчера при достижении нашей первоначальной цели, иссяк.

— Может, поищем где-нибудь ночлег? — спросил я.

— Ммм, нет. Думаю, я просто немного вздремну. Погода хорошая, и мне хочется просто полежать на траве. К тому же мне даже не придется беспокоиться о том, что по мне ползают какие-то жуки. Полагаю, это все плюсы жизни в замороженном мире.

Сразу за нашей скамейкой находился густой участок травы, где земля шла под очень пологим уклоном вверх. Честно говоря, сейчас он выглядел довольно уютно.

— Ты тоже собираешься вздремнуть, Мугино? — спросила Акира.

— Да, пожалуй... Но пока не забыл, — сказал я и полезл в рюкзак, достал блокнот и ручку. — Сейчас я быстро запишу суть того, что произошло у моего дяди. Я приду к тебе, как только закончу.

— Вас понял, шеф.

Акира перенесла свой рюкзак на траву, затем положила его на подушку, а сама прилегла. Тем временем я положил блокнот на колени и принялся писать. Независимо от того, как долго продлится наше путешествие, я все равно хотел сделать над собой усилие и продолжать вести дневник ежедневно. Это будет хорошей страховкой на случай, если случится что-то непредвиденное.

Набросав краткий отчет о прошедшем дне, я заметил, что мои чернила начали иссякать. Мои персонажи становились все более блеклыми, а каждый штрих давался с трудом. Казалось, пришло время отправить эту старую ручку на пенсию.

— Эй, Игума? — сказал я. — Ты еще не спишь?

— Мм? — ответила Акира, все еще лежа на земле с закрытыми глазами.

— В моей ручке закончились чернила, так что я пойду поищу себе новую.

— Мммниа, хорошо... О, подожди, — сонно добавила она, приподнявшись на полпути. — Не мог бы ты принести мне воды? У меня буквально только что закончилась.

— Да, конечно. Я возьму несколько бутылок.

— Круто, спасибо. Увидимся, — сказала она, укладываясь обратно.

Ладно, одна шариковая ручка и несколько бутылок воды... Может, мне стоит купить закуски, раз уж я здесь.

Я не был уверен, сколько всего мне удастся купить, поэтому закрыл блокнот и положил его на скамейку, а затем вытряхнул несколько вещей из рюкзака, чтобы освободить место для этого небольшого импровизированного похода по магазинам. Я встал, вышел из парка и стал искать ближайшие магазины. Я был почти уверен, что где-то поблизости должен быть один... Ага. Вот он. Прямо на углу.

Я перешел улицу на перекрестке, затем открыл автоматические двери и вошел в магазин. Я начал пробираться к зоне с напитками, как вдруг мой взгляд привлекла обложка одного периодического издания на журнальном стеллаже. Это было еженедельное серийное издание манги, которое я видел бесчисленное количество раз за время нашего путешествия. Оно всегда меня слегка интриговало, но никогда не было настолько, чтобы взять его в руки и пролистать. Но теперь, когда у меня появилось немного свободного времени, я решил, что могу взглянуть на нее. Я не хотел заставлять Акиру ждать слишком долго, и уж точно не собирался стоять и читать все подряд.

Я взял журнал с полки и сразу же погрузился в полноцветную первую главу новой серии, представленной на обложке этой недели. Я планировал лишь бегло прочесть ее, но фронтиспис был настолько захватывающим, что я не мог не увлечься. И как только я дочитал главу, я вернул книгу на журнальную полку и некоторое время просто стоял в благоговении.

Черт. Это было хорошо. Действительно хорошо.

Если бы мне нужно было определить жанр, я бы сказал, что это, вероятно, ближе всего к фэнтези. В ней рассказывалось о паре молодых парней - солдат, находящихся по разные стороны конфликта между двумя враждующими странами, - которых случайно выбросило на берег одного и того же необитаемого острова. Они решили отбросить свои национальные пристрастия и работать вместе, чтобы выжить, по крайней мере, до тех пор, пока их не спасут. Поначалу они с трудом ладили друг с другом из-за довольно серьезных культурных различий, но по мере того, как они начинали узнавать друг друга немного лучше, их связь постепенно становилась все глубже. В конце концов, им удалось выбраться с острова, только чтобы обнаружить, что война за его пределами только что приняла худший оборот, пока они отсутствовали... И на этом первая глава закончилась. Несмотря на то что это была не самая захватывающая манга всех времен и народов и не самая оригинальная концепция сюжета, она меня чрезвычайно увлекла. Художественный стиль был великолепен, а персонажи казались такими живыми и реальными. Я даже не мог предположить, куда дальше может пойти история.

Мне захотелось, чтобы Акира тоже прочитала ее. Тогда мы могли бы поделиться своими мыслями о ней - поговорить о любимых сценах и персонажах или о том, какие реплики могут быть предвестием будущего развития сюжета. Я просто хотел иметь возможность поразглагольствовать о книге с кем-то, кого я знаю. Высказывать свои мысли и теории так, как это часто делают люди в социальных сетях, тщательно изучая каждую мелочь в любимом сериале вплоть до мельчайших деталей.

Возможно, это был даже первый раз, когда я почувствовал подобное. До сих пор я обычно позволял своим мыслям о том или ином произведении быть «законченными», как только я его просмотрел, без необходимости дополнительного анализа или обсуждения. И уж точно никогда раньше я не испытывал желания порекомендовать кому-то историю. Как же это здорово - иметь друга, с которым можно разделить страсть и восторг от чего-то. Я никогда не понимал этого раньше, но теперь все стало понятно: в конце концов, дело было даже не в самом произведении. В основном это был просто повод поделиться чем-то особенным с человеком, который действительно много для тебя значит. Просто до сих пор у меня никогда не было такого человека.

Но, блин, какое открытие. Не могу дождаться, что будет дальше...

Хотя, наверное...

Мне придется подождать до следующей недели, чтобы узнать, не так ли?

Это произошло в одно мгновение.

Земля задрожала, а воздух затрясся, когда раздался низкий, гулкий, резонирующий гонг, похожий на звон монументального колокола. Это было так неожиданно и поразительно, что мой желудок едва не вывернулся наизнанку, а содержимое манги, которую я читал, вмиг вылетело из головы.

Что это? Что это за звук?

Звон не прекращался. Я начал паниковать.

Что происходит? Это колокол? Но как? Кто звонил в него? Кто мог в него звонить? Акира? Но ведь в парке не было большого храмового колокола или чего-то подобного, верно? А если бы и был, он не был бы таким громким. Он бы не звучал так, будто звонит прямо в ухо, уж точно.

Но тогда какое еще может быть объяснение?

О боже. Не говори мне.

Интуиция металась от синапса к синапсу, медленно превращаясь из подозрения в уверенность, прежде чем ужасающий вывод пронесся по всем нервам моего тела.

Колокол звонил. Это был сигнал.

Время вот-вот возобновит свой марш.

Это могло означать только одно.

Неужели я только что... случайно пожелал жить в будущем...?

Из-за чего? Из-за дурацкой серии манги?

Вы, наверное, шутите, да?!

Она не могла быть настолько хороша!

Это не то, ради чего стоит жить! Это... это нелепо!

Я выскочил из магазина. Это было плохо, очень плохо.

Мне нужно спешить! Мне нужно вернуться к Акире, и побыстрее, иначе...

Завыл холодный ветер.

Осенние листья зашумели на придорожных деревьях.

Голубь, сидевший на соседней ветке, взлетел. Я посмотрел наверх и услышал рев мотора поднимающегося самолета, который прокладывал себе путь в небо. Позади меня раздался приглушенный голос продавца круглосуточного магазина, произносящего фирменное «спасибо», а вскоре после этого раздалось звяканье, возвещающее о каждом открытии автоматических раздвижных дверей. Рослый мужчина в деловом костюме обошел меня стороной, явно не в восторге от того, что я загораживаю вход.

Мимо медленно проехал агитационный фургон, из мегафонов которого доносился искренний женский голос: 

— Нам нужна ваша поддержка!

Нетерпеливый байкер с коробкой для доставки на заднем сиденье мотоцикла громко взревел мотором, обгоняя фургон, и помчался по проспекту, гул его выхлопных газов разносился по всей дороге.

А я тем временем просто стоял в оцепенении.

— Что за... Где я?