Голос Шень Ибо звучал очень громко, и все вокруг его слышали.
Пользователи в комнате прямой трансляции также слышали, что он сказал.
[Что происходит? Ибо только что сказал, что Хань Цзянсюэ купила ему шоколад?]
[Помню, что Хань Цзянсюэ сказала в интервью, что не возражает, чтобы дети ели шоколад, но сама она не стала бы его покупать, верно же?]
[Да, да. Я тоже смотрела интервью Хань Цзянсюэ. Она сказала, что детям лучше есть меньше шоколада ради их здоровья.]
[Хотя детские слова мало что значат, дети не будут лгать. Я думал, что Хань Цзянсюэ с самого начала была немного жесткой, но теперь кажется, что она еще и очень фальшивая.]
Лицо Хань Цзянсюэ слегка потемнело.
- Ибо! – в ее голосе прозвучала нотка предупреждения.
Хотя Шень Ибо все еще думал о своих шоколадных конфетах и снэках, когда он увидел, что выражение лица Хань Цзянсюэ было не таким как всегда, и мигом стал послушным.
- Мамочка, разве ты не говорила два дня назад…
Хань Цзянсюэ вовремя прервала его:
- Да, я помню. Веди себя хорошо, ладно? Я сдержу свое обещание.
Поблизости была камера, так что Шень Ибо мог сказать что-то не то, и это беспокоило.
Все остальное было второстепенно. В основном она боялась, что это увидит Шень Чжаонань.
Шень Чжаонань не знал, что именно она покупал все закуски Шень Ибо.
Что касалось заявления Шень Ибо о том, что она купила шоколад, она, естественно, могла найти оправдание. Просто сказать, что их купила ее подруга, но служанка об этом не знала, и сказала, что именно она купила шоколадки.
Решив, что его все еще будут ждать сладости, Шень Ибо приободрился:
- Хорошо, я буду слушаться, мамочка.
Вернувшись во двор, Хань Цзянсюэ отнесла Шень Ибо обратно в комнату отдыхать. Ей все еще нужно было приготовить для него лекарство.
Е Чженьчжень попросила Сяо Чэна поиграть с малышкой Юи, пока она помогала Сюй Ваньцзя мыть миски, которые они использовали во время ужина.
Линь Цяньцянь и У Юэроу, которые вообще не появились, были заняты переездом.
В течение дня У Юэроу тайно позвонила Ань Хао, и на этот раз ей удалось дозвониться. У Юэроу рассказала Ань Хао о своем желании сменить комнату, а также пожаловалась на режиссера Фэя, обвинив его в том, что он к ней придирался, поскольку отказался поменять ей комнату.
Когда Ань Хао узнал, что У Юэроу хотела комнату, в которой остановились жена и дочь Ян Хунхуэя, он без колебаний отклонил ее необоснованную просьбу и похвалил режиссера Фэя за правильный поступок.
В конце концов, Ян Хунхуэй был известным режиссером в индустрии. Не говоря уже о людях, спешащих выслужиться перед ним, многие его уважали. Как генеральный директор телеканала, Ань Хао, естественно, не стал бы оскорблять семью известного режиссера только потому, что его жена и ребенок захотели комнату.
Видя, что у Юэроу нет шансов поменяться комнатами с Сюй Ваньцзя, У Юэроу использовала Ань Жуйлиня в качестве оправдания. Она сказала, что сын не мог спать по ночам в комнате, выходящей окнами на север, из-за чего днем у него кружилась голова.
Поскольку Ань Хао последние несколько ночей был «активен», он не мог не испытывать чувства «доброжелательной отцовской любви», когда думал о своем драгоценном сыне.
В конце концов, он переключился на Линь Цяньцянь.
Линь Цяньцянь и ее муж, Фан Сиюань, оба были актерами. Хотя они были способными, они не являлись особенно знаменитыми, поэтому их было легче контролировать.
Линь Цяньцянь и Фан Сиюань собирались сняться в дораме под названием «Буддист». Дорама была адаптацией романа, а авторские права принадлежали Lemon TV. Режиссер дорамы был близок к Ань Хао, поэтому можно считать, что он ухватился за спасательный круг Линь Цяньцянь.
Честно говоря, У Юэроу не хотела переезжать в комнату Линь Цяньцянь. Она предпочла бы комнату Е Чженьчжень.
Хотя У Юэроу не боялась обидеть Е Чженьчжень и даже хотела воспользоваться ею, она не думала, что сможет получить преимущество, когда думала об остром языке той женщины.
Теперь, когда Линь Цяньцянь предложили съемки в дораме, она, естественно, согласилась.
После того, как Линь Цяньцянь услышала новость о смене номера от команды программы, хотя она чувствовала себя обиженной и совсем не хотела соглашаться, но прекрасно знала, что это уже не первый раз, когда У Юэроу использовала власть Ань Хао, чтобы завладеть ресурсами в индустрии развлечений.
У дорамы «Буддист» на редкость хороший сценарий. Если бы ее или Фан Сиюаня выгнали со съемок из-за комнаты, их продвижение в индустрии замедлилось бы.
Между будущим их семьи и условиями проживания на следующие несколько ночей Линь Цяньцянь, естественно, пришлось выбрать первое.
Однако, как только она закончила переносить и распаковывать вещи, Фан Сяоюй начала тихо всхлипывать:
- Мамочка, мне не нравится эта комната. Я не хочу меняться комнатами с Жуйлинем.
Она не понимала, почему ей пришлось переехать в эту маленькую комнату, если раньше она жила в просторной.
[Правильно. Почему они должны меняться комнатами?]
[Е Чженьчжень же отзывала ассистентка. Линь Цяньцянь и У Юэроу также отозвали.]
[Если вы спросите меня, что еще это могло быть? Какие еще нормальные методы могли быть у такого человека, как У Юэроу? Она, должно быть, полагалась на своего мужа.]
[Отчет! Использование власти для личной выгоды!]
[Предыдущий комментатор, не говори глупостей. Откуда ты знаешь, что они делали? Для таких заявлений должны быть доказательства.]
Ранее Фан Сяоюй вела себя тихо, поэтому Линь Цяньцянь не обращала внимания на свою дочь. Теперь же, когда она задала такой вопрос, Линь Цяньцянь глубоко вздохнула и не знала, что ответить.
Линь Цяньцянь отложила одежду, которую собиралась рассортировать, и подошла, чтобы вынести Фан Сяоюй во двор.
- Сяоюй, веди себя хорошо. Все комнаты здесь очень милые. Нам просто нужно место, где поспать ночью. Мамочка будет с тобой. Давай не будем плакать, хорошо?
Она не хотела говорить о смене комнаты. Даже если бы не было прямой трансляции, она не смогла бы сказать дочери правду.
Так работала индустрия. Было много людей, у которых были способности, но не было ресурсов, и было также много тех, у кого были ресурсы, но не было способностей, а также бесчисленное множество тех, у кого не было ничего, кроме власти и влияния. Хуже всего приходилось актерам вроде них, у которых были способности, но не было ресурсов, и они не завоевали достаточную популярность.
Реальность была слишком жестокой. Фан Сяоюй еще маленькая и не смогла бы понять, даже если бы она объяснила. Она не позволит своему ребенку слишком рано столкнуться с подводными камнями индустрии.
- Хнык! Мамочка, я не хочу там спать! Там воняет! Отвратительно! – рыдания Фан Сяоюй превратились в вопли.
Е Чженьчжень и Сюй Ваньцзя подошли спросить, что случилось, когда помыли посуду.
- Все в порядке, - просто сказала Линь Цяньцянь. – Все дети плачут. Она просто поменялась комнатами с братишкой Жуйлинем и в данный момент не может с этим смириться.
Сюй Ваньцзя бросила взгляд на комнату Линь Цяньцянь. Дверь была закрыта, а изнутри слышался смех У Юэроу и Ань Жуйлиня.
Она вспомнила сцену, когда У Юэроу попросил ее вчера сменить комнату, и, естественно, поняла, что происходит.
Сюй Ваньцзя собрала апельсины со стола и попыталась подбодрить Фан Сяоюй:
- Сяоюй, веди себя хорошо. Тетя почистит тебе апельсины, ладно? Разве не ты вчера говорила, что они восхитительные? Сегодня мы с тетей Чженьчжень принесли с собой очень много. Хочешь поесть?
- Нет, нет! Я ничего не хочу! – большие черные глаза Фан Сяоюй покраснели от слез, и она была на грани истерики.
